НА ГЛАВНУЮ

ОГЛАВЛЕНИЕ

НА ПРЕДЫДУЩУЮ СТРАНИЦУ

Координатор

Пора теперь сказать пару слов и о том, что представлял собой этот самый уже не раз тут упомянутый нами Комитет Государственной думы по международным делам. То, что это был важный и престижный орган парламента, я уже говорил. А как именно он работал, как там принимались решения? Что мог сделать Лукин как председатель комитета по своей личной инициативе? Вообще, как работают подобные органы власти? Такие технические детали – скучная штука. Но если вы хотите реально влиять на власть, а тем более мешать этой власти (то есть, по сути, заниматься саботажем), то механизм принятия решений надо знать и понимать досконально. Все должно отскакивать от зубов, как у школьного отличника.

Итак, вот прошли выборы в Думу. В здание на Охотном ряду со всей страны приехали вновь избранные депутаты. Где им работать, в каком комитете? По этому поводу в Думе нет никаких ограничений. Теоретически в один комитет могут записаться хоть все депутаты. Кстати, примерно так и происходило на практике. Например, в Комитет по бюджету записывались, как правило, более полусотни депутатов. Причина понятна: там можно было более эффективно лоббировать те или иные финансовые интересы заинтересованных лиц.

В другие комитеты записывалось разное количество депутатов. Например, в Комитет по молодежной политике могло записаться всего четыре депутата, потому как молодежный вопрос не очень интересный, тут трудно найти способ заработать деньги или популярность.

В Комитет по международным делам обычно записывались порядка двух десятков депутатов. Как известно, по линии этого комитета возможны всяческие зарубежные поездки. Кроме того, вопросы тут интересные, их постоянно обсуждают в СМИ, то есть имеется шанс покрасоваться на экране. А вдруг в дополнение ко всему этому удастся как-нибудь изловчиться и уехать отсюда в качестве посла в какую-нибудь не самую плохую страну?

В общем, принцип понятен, количество депутатов в том или ином комитете складывалось стихийно. Иными словами, как бог на душу положит.

Другое дело – председатель комитета! Вот тут шла самая настоящая рубка. Многие из вновь избранных депутатов претендовали на пост председателя какого-нибудь комитета. Такая должность автоматически влечет предоставление большого кабинета с кремлевскими телефонами, персональной автомашины и большого аппарата сотрудников. Дележ постов председателей комитетов идет жестко и бескомпромиссно на уровне фракций тех партий, которые смогли пройти в парламент. И тут нет места жалости или благородству.

Наконец наступает момент, когда депутаты определились с комитетом. И вот они собрались на его первое заседание. Тут выясняется, что порядок принятия решений уже определен в Регламенте Госдумы: решение принимается голосованием, причем большинством от присутствующих депутатов, а не от всех членов комитета. То есть, кто явился на заседание, тот и голосует. Явились три человека, они и будут все решать.

Но голосование – это еще не все! В Комитете по международным делам старый хитрый лис Лукин пользуется тем, что новые депутаты еще совсем зеленые и неопытные, и на первом же заседании произносит примерно следующую речь: "Внешняя политика – очень важное дело! Внешней политикой по нашей Конституции ведает сам Президент! Мы не должны мешать ему в этом! Позиция нашего комитета должна быть единой. Будет плохо, если мы все будем выступать в СМИ в разнобой. Давайте твердо договоримся, что впредь в СМИ будет выступать с консолидированной позицией председатель комитета, а все остальные будут воздерживаться от публичных заявлений".

Простофили, приехавшие из провинции, слушают Лукина, развесив уши. Ну как же, ведь Лукин – очень опытный дипломат и политик, он понимает, как надо организовать работу! И эти провинциалы согласно кивают головами: "Да, Конституцию мы уважаем. Да, недопустимо мешать президенту проводить правильную внешнюю политику. Да, разнобоя быть не должно, этим воспользуются наши недруги!".

Все, если провинциал кивнул головой в знак согласия, он упустил свой шанс! Международный комитет тем и хорош, что тут есть темы, которые интересны широкой публике, и комментарии по которым могут показать по телевидению. Международный комитет – это шанс стать популярной, узнаваемой личностью, не делая для этого практически ничего. Достаточно просто владеть даром краснобайства.

Итак, Лукин легким движением отнимает у остальных членов комитета право выступать перед журналистами. Заметим себе, отнимает не просто право, а конституционное право! И ему этого по большому счету достаточно. Вся остальная внешняя политика – это уже дело десятое. Все остальное – скучная и сложная текучка, на которую жалко тратить свое личное время. Иная работа в комитете для него – просто обуза.

Текучка! Что же это за штука такая? По названию больше похоже на ручей, а то и на реку. На самом деле это нескончаемый поток документов, которые приходят в соответствующий государственный орган. Не является исключением и Комитет по международным делам. Часть бумаг не представляет интереса и не требует никакой реакции. Эти бумаги идут либо прямиком в корзину, либо в архив.

Но не все бумаги такие безвредные. На некоторые из них надо отвечать, обозначая свою позицию. Но для того, чтобы отвечать, надо владеть проблемой, надо обладать соответствующими знаниями. Мало того, надо тратить свое личное время, чтобы вникнуть в детали. А если вопрос принципиальный, то проект ответа надо выносить на заседание комитета. А там – проклятое голосование! Надо защищать свой проект, надо переубеждать депутатов. То есть надо понимать, о чем ты говоришь! И если не можешь защитить, твой проект с позором провалят.

И тут вдруг, откуда ни возьмись, появляется Володя Трофимов, который долго работал в министерстве иностранных дел, где сталкивался с самыми разными международными проблемами. У Володи – фундаментальное образование. Мало того, он готов сидеть с утра до ночи с проклятыми бумажками, а потом выступать на заседании комитета и объяснять депутатам, почему надо написать именно так, а не иначе. Короче, такой Володя – исключительно ценное приобретение. Если текучка – это абсолютное зло, то Володя – это абсолютное благо.

В результате председатель комитета поручает такому Володе возиться с ненавистными бумажками, а сам получает массу свободного времени, которое можно потратить на очень приятные дела. То есть на интервью и выступления по телевидению, дипломатические приемы, на встречи с нужными и интересными людьми, на зарубежные поездки. На любовницу или любовника, наконец, если позволяет здоровье.

Казалось бы, что тут может сделать Володя, какая тут возможна самодеятельность вопреки воле начальства? В конце концов, Лукин – тоже достаточно тертый калач. Он тоже кое-что понимает в международных делах. Его на мякине, небось, не проведешь! Если Володя подготовит какой-то проект, который идет вразрез с убеждениями самого Владимира Петровича, тот запросто заставит переписать бумагу, вот и все!

Эх, если бы все было так просто! Как правило, международные вопросы – специфичные. Никто не будет спрашивать, дружить с Америкой или нет. И нужно ли двигаться по пути демократии или, наоборот, диктатуры. Чаще всего возникают вопросы сложные и запутанные. Например, построили космодром в Плесецке. А орбита запускаемых космических аппаратов проходит в результате над Шпицбергеном, который имеет особый международный статус. А потом прямо над Сан-Франциско, над головами изумленных американских граждан. Ракета сбрасывает ступени, они падают вниз по траектории запуска. Да и сама ракета может рухнуть по этой самой траектории. Как быть? Можно запускать или нет? Не будет проблем с другими странами? Разрешает ли такое использование космоса современное международное право? Что случится, если отработавшая ступень упадет прямо на Шпицберген?

Или, к примеру, другой вопрос: что делать с японскими шхунами, которые нагло заплывают в российскую рыболовную зону около Курильских островов и демонстративно браконьерствуют, не признавая российскую юрисдикцию? Конвенция ООН по морскому праву запрещает стрелять по таким нарушителям. А иначе отогнать их никак нельзя, ведь Япония платит страховым компаниям, которые возмещают японским нарушителям потерю лодки, конфискованной пограничниками.

Хотите еще вопросик? В Дубне, на Волге уже давно существует международная организация – Институт ядерных исследований. Члены – целая куча европейских стран. И эти страны готовы безвозмездно выделить пятьдесят миллионов долларов на научные исследования, если Россия признает международный статус организации и ратифицирует соглашение о ее штаб-квартире. Но тут выясняется, что российские власти, хоть и готовы на такую ратификацию, намерены взыскать с этого самого Института ядерных исследований налог с оборота со всей полученной суммы. То есть тут же на месте забирают десять миллионов долларов в казну. Но страны-участники не согласны с этим. Они не хотят дарить российскому бюджету эти десять миллионов долларов. Как быть? Институт несколько лет ищет выход, обращается в правительство, в администрацию президента. Никто никакого выхода не подсказывает. Осталась только Дума, Комитет по международным делам. Может, тут найдутся умные головы?

Не надоели вопросы? Приведем и еще один пример. В России, как известно, применяется так называемое континентальное право. То есть все законы предельно универсальны, носят общий характер и более или менее понятны пользователям. А в Америке и Великобритании другое право - прецедентное. Там тоже есть законы и кодексы. Но отдельный источник права – судебное решение. И разобраться в этом хаосе судебных прецедентов очень трудно. Не зря там адвокаты зарабатывают миллионы. И вот вдруг в закон, регулирующий российскую судебную систему, предлагается внести следующее изменение: предусмотреть, что разъяснения Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда имеют обязательную силу для нижестоящих судов. "Это недопустимо!– тут же закричит въедливый читатель.– Мы же тем самым своими руками ломаем свою систему права и создаем тут прецедентное право, как в США!". Но это неграмотный ответ. Почему? Потому, что жизнь многограннее любой самой умной универсальной нормы права. И время от времени возникают жизненные ситуации, которые неправильно разрешать в точном соответствии с универсальной нормой. В прецедентном праве суд тут же, на месте это выясняет и выносит решение, которое может формально идти вразрез с нормой права. Такое решение само теперь - норма права.

Континентальное право не допускает такого варианта. И тут для того, чтобы высшая власть дозрела и уточнила норму права, сотни и тысячи людей должны заплатить в суде своими судьбами или даже жизнями. А в прецедентном праве таких жертв не нужно, тут достаточно одного случая.

В общем, как уже понял читатель, я в свое время дал ход поправке, позволявшей высшим судебным органам толковать закон. И в результате по такому внешне сомнительному правилу уже какой год успешно живет вся Российская Федерация.

Ответ на любой из подобных вопросов влечет для страны определенные последствия. Для человека непосвященного в лучшем случае будет понятно, что произойдет завтра. А что будет послезавтра? А послепослезавтра? Слегка понимающий в международных делах Лукин может просчитать такие последствия на три - четыре хода вперед. А вот такие занудно-въедливые товарищи, как Володя Трофимов, которые не только знают всю подоплеку, но и могут потратить на раздумья пару часов, а может быть, и дней, способны рассчитать последствия еще дальше. То есть они могут предвидеть, что может случиться в достаточно отдаленной перспективе, если будет избран не тот, а другой вариант решения. А другие люди, формально участвующие в принятии решения, этого предвидеть не могут по определению. Иначе им пришлось бы бросить все дела и сидеть над данным вопросом столько же времени, сколько сидел я. При том, конечно, условии, что у них тоже имеется соответствующее образование, практический опыт, а также степень доктора юридических наук. Тут ситуация как в шахматах. Выигрывает только тот, кто способен заглянуть дальше противника, за горизонт.

Вся международная политика, грубо говоря, состоит из таких вот вопросов-ответов. Они, как своеобразная мозаика. И какая картина сложится из этих частичек мозаики потом, через много лет, способен понять далеко не любой специалист. А уж про простого депутата и говорить не приходится, для него все эти штучки – совершенно темный лес.

Конечно, вопросы бывают не только сложные, но и простые. Однако в любом случае в отношении всех них действует одно-единственное непреложное правило: если вопрос существенный, он должен быть вынесен на обсуждение членов Комитета по международным делам, и по нему должно быть принято соответствующее формальное решение. А решение, как я уже упоминал, принимается простым большинством голосов депутатов, которые участвуют в заседании. Это значит, что мнение председателя комитета равняется одному-единственному голосу простого депутата. Если члены комитета по какой-нибудь причине решат, что председатель подготовил неправильный проект ответа, они проголосуют против и поддержат только тот вариант, который их устраивает.

Тут мы с вами подошли вплотную к очень важному механизму принятия решений в любом комитете Государственной думы, в том числе и в Комитете по международным делам, к принятию решений голосованием. Голосование является таким волшебным средством, с помощью которого, если действовать с умом, можно оставить председателя комитета без каких-либо существенных властных полномочий. Более того, с помощью голосования можно обеспечить проведение соответствующим думским комитетом даже такой политики, которая в корне противоречит убеждениям самого председателя этого комитета. Напомню, в нашем случае председателем международного комитета в Думе являлся Лукин, один из лидеров Объединения "ЯБЛОКО", ориентированного идеологически и финансово на Соединенные Штаты Америки.

Владимир Петрович Лукин, может быть, не очень разбирался в тонкостях международного права или в хитросплетениях международных отношений. Но уж во всех нюансах, связанных с приятием решений в его собственном комитете он разбирался вполне безукоризненно. Однако подчас даже он ничего поделать не мог. После первых выборов в Госдуму в Комитет по международным делам пришло довольно много депутатов патриотической ориентации. И Лукину было сложно лоббировать интересы своей партии. Поэтому, наученный горьким опытом, сразу после вторых выборов в Госдуму Лукин отложил все дела и бросился агитировать депутатов близкой к нему политической ориентации стать членами его комитета.

Расчет у Лукина был прост: набрать к себе побольше своих сторонников. Пусть даже их в целом мало прошло в Думу, главное, что в его комитете их должно быть большинство! И надо отдать должное Владимиру Петровичу, он старался не напрасно и смог сагитировать немало депутатов. Центральной фигурой среди них оказался небезызвестный Сергей Адамович Ковалев, "правозащитник" ярко прозападной ориентации.

Увидев на этаже Ковалева, я только хмыкнул себе под нос: "Ишь чего удумал этот Лукин, старая перечница! Уже давно на пенсию пора, а он все туда же, пригласил Ковалева, собрался лоббировать иностранные интересы!". Но ничего подобного вслух я, ясное дело, не произнес, а, наоборот, подошел к Сергею Адамовичу и вежливо представился. Поинтересовался, чем можно помочь. И тут же демонстративно бросился решать какие-то мелкие организационные вопросы, которые никак не получались у помощников известного борца за права человека.

На самом же деле у меня были дела поважнее, чем отношения с каким-то там Ковалевым. Я отправился по вновь избранным депутатам с той же миссией, что и Лукин: агитировать их стать членами Комитета по международным делам. Однако я, в отличие от Лукина, посещал депутатов совсем другой ориентации.

Дело оказалось непростым, у депутатов уже были свои планы. Кто-то собирался лоббировать сельскохозяйственных производителей, кто-то настроился изменить судебную систему. Другие горели желанием что-то там исправить в правоохранительных органах. Но я был настойчив и старался быть убедительным. Я рассказывал, как важна для интересов россиян адекватная внешняя политика, какую роль в ее формировании играют международные договоры, подлежащие ратификации. Депутаты отнекивались, ссылаясь на то, что ничего в этой сложной материи не понимают. А я клялся и божился, что брошу все дела, но буду помогать им во всем, все разъясню, все объясню, все выступления напишу, все законопроекты подготовлю.

И мои усилия не пропали даром. Мне действительно удалось убедить несколько человек изменить свои планы и пойти именно в Комитет по международным делам. Причем я приложил в этом деле больше усилий, нежели вальяжный Лукин. И когда состав комитета сформировался окончательно, мне стало ясно, что я имею там больше сторонников, чем мой начальник Владимир Петрович Лукин.

Я не обманывал депутатов, когда обещал свою помощь, и действительно не жалел времени и сил на то, чтобы объяснять "своим" депутатам тонкости международного права и внешней политики. В конечном итоге после выборов в Госдуму 2-го созыва, прошедших в декабре 1995 года, в комитете сложилась следующая ситуация: депутаты левой ориентации, которые оказались в большинстве, договорились между собой, что назначают координатором их работы в комитете именно меня. Центральную роль тут играл космонавт Севастьянов, но не только он.

Мне поручалось внимательно следить за всем, что именно происходит в комитете, какие вопросы решаются, какие бумаги сюда приходят. И если возникала необходимость вмешательства депутатов, я должен был сделать следующее: как можно быстрее обзвонить всех депутатов этой группировки и оповестить, что предстоит заседание комитета, которое они не должны пропускать ни при каких обстоятельствах. После этого я должен был обойти всех этих депутатов и объяснить, в чем заключалась проблема. При необходимости я излагал суть проблемы на бумаге, а также формулировал, что конкретно должны были требовать депутаты на заседании комитета.

Конечно же, эта договоренность была предельно конфиденциальной. Лукин и его сторонники не должны были даже догадываться о моей истинной роли. Поэтому для маскировки я мог в мелких вопросах помогать Лукину, Ковалеву или еще кому-то из этой прозападной шайки-лейки. Но в крупных и принципиальных вопросах я должен был либо действовать сам, либо, если самому не удавалось обвести Лукина вокруг пальца, то организовать обсуждение на формальном заседании комитета, где можно было задавить председателя вульгарным голосованием.

Такая тайная договоренность была очень выгодна всем ее участникам. Помощникам соответствующих депутатов не надо было тратить силы и вникать в сложные вопросы, а тем более готовить выступления для своих руководителей. Сами депутаты получали массу свободного времени. Им не надо было больше беспокоиться, что в их отсутствие комитет примет какое-то политически неверное решение. Более того, они пользовались моими подсказками и в публичных дискуссиях выглядели достаточно компетентными.

А уж меня самого эта ситуация и вовсе устраивала на все сто десять процентов. Я делал вид перед Лукиным, что занимаю предельно нейтральную техническую позицию. А на самом деле, что называется, "варил всю кашу" в комитете. Для этого надо было просто внимательно работать с бумагами и не жалеть своего личного времени, а также хорошо соображать, чтобы находить нужные решения.

По сути, в Комитете по международным делам сложилась ситуация, когда формированием депутатских решений занимался сотрудник аппарата. Этот сотрудник мог запросто повернуть дело так, что комитет принимал нужное ему решение. Учитывая формальную роль комитета в системе государственного управления страны, приходилось признать, что этот сотрудник в определенной мере получил реальную возможность прямо влиять на формирование внешней политики России. Грубо говоря, без его согласия ни один международный договор не мог быть ратифицирован. Координатор превратился во влиятельного игрока. Я преувеличиваю? Отнюдь. Без положительной рекомендации Комитета по международным делам Дума никогда не принимала никакого решения, затрагивавшего международные отношения. Только так и никак иначе! Полагаю, что эта практика существует и поныне.

Мало того, не будем забывать, что я получал ценную информацию из структуры Бобкова и хорошо знал весь политический расклад на текущий момент. И это еще не все! К Лукину как к председателю Комитета по международным делам шел примерно такой же набор секретных бумаг, как и к министру иностранных дел. Конечно, Владимир Петрович жалел свое время и читал из этого потока только то, что ему приносил я. Скорее всего, не было на прочтение всех этих бумаг времени и у министра. А документы-то были очень интересные и содержательные! Из самых разных источников, в том числе документы, украденные нашими шпионами за рубежом, а также различные информационные и аналитические материалы. И я изучал их, не считаясь со временем. В общем, не исключено, что по части международных проблем, да и не только, я на тот момент был одним из наиболее информированных людей в стране.

НА СЛЕДУЮЩУЮ СТРАНИЦУ