НА ГЛАВНУЮ

ОГЛАВЛЕНИЕ

НА ПРЕДЫДУЩУЮ СТРАНИЦУ

Нефть

"Да разве технический работник, пусть даже высокого ранга, может повлиять на решение серьезного вопроса? Начальник вмиг вправит ему мозги, если заметит самодеятельность!"– скажет, наверное, любой достаточно въедливый читатель. Попробуем доказать, что это не так. Что это совсем не так! Все зависит от сообразительности этого работника.

Итак, однажды я, как обычно, сидел и разбирал только что пришедшую почту. Там были обращения простых граждан, которые просили, чтобы внешняя политика страны стала более патриотичной. Было несколько писем из МИДа. Отдельной пачкой шли законопроекты. Каждый из них в обязательном порядке попадал на заключение в Комитет по международным делам. Ведь регулируемый законопроектом вопрос мог быть связан с внешней политикой. Значит, по такому законопроекту надо было писать проект заключения комитета.

Но в этот раз мое внимание привлек внешне ничем непримечательный документ. Правительство России, как обычно, присылало для сведения те свои постановления, которые хоть как-то затрагивали международные отношения. Такие постановления были именно "для сведения". Решения по ним уже были приняты, постановления исполнялись, а правительство лишь информировало об этом. Разве можно было тут что-то изменить? Поезд, как говорится, уже ушел. Да и в любом случае, как может повлиять какой-то отдельный человек, сидящий в аппарате Думы, на решения такого всесильного политика, как премьер-министр Виктор Черномырдин?

Я тем временем внимательно разглядывал постановление правительства. Этим постановлением одобрялось заключение соглашения с прибрежными к Каспийскому морю государствами о свободе транзита товаров этих стран по Волге. Казалось бы, это было хорошее, благое дело. Прибрежные государства брали на себя обязательство выплачивать России немалые деньги за такой транзит. Соглашение оговаривало безопасность подобных перевозок. Россия шла навстречу этим государствам, избавляя их от лишних расходов на перевозку таких товаров железнодорожным или иным транспортом, и тем самым создавала атмосферу сотрудничества и взаимопонимания в Каспийском регионе. Что же тут плохого?

Плохого тут было очень много. Даже через край! История современного правого статуса Каспийского моря начиналась еще в девятнадцатом веке. Еще тогда царская Россия сначала отвоевала часть побережья у Персии, а затем заключила с ней несколько договоров. Из этих договоров, а также из дипломатической переписки следовало, что Каспийское море можно было считать совместным российско-персидским. То есть получалось, что Россия и Персия (современный Иран) могли им пользоваться на равных.

Надо отдать должное Сталину и его внешнеполитической службе: советские дипломаты "не проспали" права на Каспийское море, а даже слегка их укрепили. Еще при Иосифе Виссарионовиче было решено, что для СССР более выгодно претендовать не на все Каспийское море, а только на его часть, ту, которая примыкала к советскому побережью. Поскольку у Советского Союза побережье было несравненно длиннее, чем у Ирана, получалось, что и права СССР должны были простираться почти на весь Каспий.

Конечно, такое деление имело не только плюсы, но и минусы. Как известно, такая рыба, как осетр мигрирует по всему Каспию и в какой-то определенный сезон подплывает к иранскому берегу. Иранцы их там нещадно ловили (и продолжают ловить) и добывали черную икру. Получалось, что СССР выращивал осетров, тратил на это деньги и время, а иранцы бесплатно их потрошили. Но это была потеря хоть и неприятная, но не такая уж и большая. Намного важнее для СССР были права на нефть. Раздел моря предполагал, что иранцы не могли претендовать на каспийскую нефть, которая добывалась в Азербайджане.

Каспийское море только называется морем. А на самом деле это вовсе даже и не море, а озеро. Ведь оно никак не связано с Мировым океаном. Значит – озеро! А если не море, значит, на него не распространяются нормы международного морского права, в конечном итоге нашедшие свое отражение в Конвенции ООН по морскому праву 1982 года. Отказ от статуса моря означал, что в Каспийское море не могли свободно заходить гражданские суда и военные корабли каких-либо иных государств, кроме прибрежных. Кроме того, на Каспий не должен был распространяться принцип разграничения морских пространств по равноотстоящей от берега линии.

Именно к отказу от принципа равного отстояния и вели советские дипломаты. СССР пытался затвердить принцип разграничения не по равноотстоящей линии, а по прямой. Такая "трогательная" забота о принципах объяснялась очень просто: если делить Каспий по прямой линии, то Советскому Союзу доставалась его более существенная часть.

Указанная прямая линия называлась по имени населенных пунктов, которые находились на берегу Каспия, там, где кончалась советская сухопутная территория. Это была так называемая линия Астара – Гасан-Кули. Советские пограничники ее ревностно охраняли. Линия имела статус государственной границы СССР.

Читателю кажется, что все тут было очень просто? Черта с два! Иран эти прямые линии не признавал ни в каком виде! И вполне обоснованно считал, что СССР пошел дальше договоров, заключенных Персией с царской Россией, нагло и беззаконно прихапывая себе то, что ему не принадлежало.

Как в таком случае охранять эту проклятую линию Астара – Гасан-Кули? Стрелять по иранским лодкам? Пограничники выкручивались как могли. Всеми способами старались не пропустить нарушителей, а если задерживали, то пытались представить это задержание не как действия по охране государственной границы, а как что-то иное. Иранцы возмущались, писали дипломатические ноты протеста. Наши дипломаты потели, сочиняя такие ответы, чтобы и отношения с Ираном не испортить, и эту свою треклятую прямую линию Астара – Гасан-Кули защитить. Это продолжалось десятки лет!

Отношения с Ираном могли по этому поводу стать совсем напряженными. Но на стороне Советского Союза было одно важное географическое обстоятельство. В Каспийское море по воде можно попасть только транзитом через Волгу. И если хочешь заиметь на Каспии большой корабль, то либо будь любезен сам его построить на своих верфях, либо упрашивай Советский Союз пропустить его через Волгу.

Иранцы своих крупных кораблей на Каспии не строили, это было и дорого, и невыгодно. А СССР придерживался одного совершенно непреложного правила: не пропускать через Волгу на Каспийское море чужие корабли ни под каким видом! Правило было предельно жесткое. И за всю историю существования Советского Союза из этого правила было сделано всего два исключения. На Каспий через Волгу были пропущены всего два судна: землечерпалка и персональная яхта иранского шаха. Все! Больше туда не было пропущено ни одно чужое судно.

Такая жесткая политика приносила свои плоды. Во-первых, у иранцев физически не было судов, чтобы плавать по всей акватории Каспийского моря. И, во-вторых, что самое главное, иранцы не могли претендовать на добычу нефти на Каспии. Почему? Потому что оборудование для разведки и добычи нефти очень громоздкое и тяжелое. Его можно завезти на Каспий только по воде и нельзя завезти никаким другим транспортом, в том числе и железнодорожным. Эмбарго на транзит чужих судов по Волге означало, что СССР твердо держал в своих руках ключ от добычи нефти на Каспии.

А тут вдруг соглашение о свободе транзита! Я тогда, кажется, даже рот разинул от удивления. Ничего себе поворот в отечественной внешней политике! При этом соглашение не подлежало даже ратификации! Хотя полностью разрушало право России контролировать Каспийское море.

"Да, круто Борис Николаевич Ельцин с Виктором Степановичем Черномырдиным командуют страной!"– в изумлении только и подумал я тогда. Историю с линией Астара – Гасан-Кули и транзитом через Волгу знал в СССР даже начинающий юрист-международник. Какой же специалист работал с этим соглашением, кто допустил такой просчет? Если честно, то на самом деле тут я употребил слово "козел", а не "специалист". Но ведь это непарламентское выражение. Поэтому мы выражаемся более деликатно. Хотя именно слово "козел" лучше всего и подходило к автору этого самого международного соглашения.

А может, никакой не "козел", а самый настоящий предатель? Кто это, интересно знать, насоветовал председателю правительства заключить такое соглашение? Кто насоветовал не выносить его на ратификацию? Или Виктор Степанович и сам хорошо понимал, что делает? Скорее всего, именно так дело и обстояло.

Самое ужасное, что соглашение было уже подписано. И, надо полагать, уже в полной мере выполнялось всеми теми, кто был заинтересован оттяпать каспийские нефтяные и прочие ресурсы у России. Что тут можно было сделать?! Как можно было поломать постановление правительства, подписанное лично премьером Черномырдиным? Это были уже действующее постановление и действующее международное соглашение. Это была уже утвержденная линия российского правительства, а по сути, и государства. Противодействовать этой линии означало заняться саботажем и подрывной деятельностью, которую вполне могли квалифицировать как враждебную (речь шла об очень больших нефтедолларах), а значит, могли засадить соответствующего саботажника куда надо на хорошие пятнадцать лет строгого режима. Во всяком случае, по уголовному закону все именно так и выходило.

Сидеть мне в тюрьме никак не хотелось. Но еще больше не хотелось просто так взять да и выпустить из рук Каспийское море. Хотя я понимал, что уже многое упущено. Если кто-то в российском государстве и пытался сопротивляться этому соглашению, то в любом случае его сопротивление было уже сломлено. Похоже, что я тогда в своей Думе оставался последней инстанцией и надеждой тех, кто хотел дальше бороться за Каспийское море и его нефть.

НА СЛЕДУЮЩУЮ СТРАНИЦУ