…у. Она является объектом многочисленных опытов по генетике. Живет меньше месяца. То есть за последние сто лет произошла смена не менее тысячи поколений. И при этом наблюдались самые разные мутации. Но никогда мушка не превратилась в жука, комара или какой угодно другой вид живого организма. Все изменения происходили только в рамках одного вида. Это бесспорный научный факт. А если говорить о бактериях, то у тех для смены ста тысяч поколений достаточно одного года. Но и у них пока, насколько можно понять, не удалось добиться генетических изменений, которые можно было бы интерпретировать как доказательство макроэволюции.
Итак, пока мы не видим систематического возникновения новых биологических видов (хотя иногда имеет место деление существующих видов). Зато наблюдаем быстрое исчезновение уже имеющихся. И это бесспорный факт. На это эволюционисты говорят, что мы живем в такой период, когда деятельность человека ведет к серьезному ухудшению среды обитания. Опять-таки этот аргумент предполагает, что когда-нибудь ситуация изменится и мы увидим быстрое возникновение новых видов. От себя только добавим, что, судя по всему, в истории Земли достаточно часто возникали периоды, когда окружающая среда становилась неблагоприятной, причем довольно резко. Однако, насколько можно судить, это не привело к исчезновению жизни на Земле. К тому же наше отрицательное воздействие на окружающую среду, хотя и имеет место, неравномерно. На Земле сколько угодно мест, где природа сохраняет первозданный облик. Но пока нет убедительных доказательств, что там идут процессы возникновения новых видов.
В связи с теорией Дарвина нужно упомянуть и "дерево жизни", автором которого был Эрнст Геккель. В основании дерева находилась амёба, а на ветвях расположились многоклеточные растения, беспозвоночные, рыбы, земноводные, пресмыкающиеся, птицы, млекопитающие, обезьяна, а на верхушке сам человек. Такая схема предполагала, что все живое на Земле развивалось от простого к сложному, причем само. Если все действительно происходило именно так, то возникают некоторые вопросы. Например, судя по научным открытиям, уже в кембрийском периоде существовали скелетные организмы. Но откуда они взялись? Для перехода к ним от простейших согласно теории эволюции нужно колоссальное количество времени. Которого на самом деле, похоже, не было.
Мало того, переход от одних видов к другим предполагает наличие переходных форм. С ними тоже возникла серьезная проблема. Несмотря на значительные усилия палеонтологов, такие переходные формы так пока и не удалось найти. А если что-то и нашлось, то далеко не всегда ложится в последовательность временных периодов развития. В первую очередь это касается самого человека.[9] Хотя даже ребенок вспомнит последовательность фигур, когда обезьяна постепенно разгибается и превращается в современного человека. Ученые время от времени объявляют ту или иную находку переходной формой: от пресмыкающихся к птицам, от рыб к земноводным. Однако потом находят останки птиц, которые старше той формы, которая предполагалась как переходная. Выходит, она никакая не переходная? Таких примеров довольно много. Более того, то, что рассматривается некоторыми учеными как переходная форма, по мнению других, и достаточно авторитетных специалистов, на самом деле является скорее «мозаичной» формой, содержащей одновременно признаки достаточно разных существ. Это касается, например, кистеперой рыбы, археоптерикса, утконоса. Но мозаичная форма и переходная форма – это две очень разные вещи.
Довольно интересна ситуация с возникновением позвоночных. До них живые организмы имели внешний скелет (экзоскелет). И вдруг почти мгновенно по геологическим меркам животные обрели внутренний скелет (эндоскелет). Это произошло примерно 500 миллионов лет назад. Но ясно, что такое серьезное преобразование живых организмов не могло само произойти так быстро и без каких-либо переходных форм. А их-то пока и не удалось найти. Единственно, некоторые специалисты ссылаются на ланцетника как прародителя всех позвоночных. Но эта позиция оспаривается многими учеными.
Остается также неясным, например, происхождение волосяного покрова у млекопитающих. Он слишком серьезно отличается от чешуи рептилий и от перьев птиц. Последние, как известно, формируются из зачатков дермиса, а волосы – из луковиц эпидермиса. В результате авторитетные ученые скромно говорят, что пока прямые предки млекопитающих животных неизвестны. Куда же они делись? А может быть, их и не было никогда?
Пока, таким образом, можно говорить лишь о том, что утверждения о существовании переходных форм не нашли должного практического подтверждения. Хотя эти подтверждения разыскивались долго и тщательно. Но даже если и была бы создана стройная система перехода одних биологических видов в другие, более развитые, что это доказало бы?[10] Откуда следует, что такие переходы имели место спонтанно, сами собой, без воздействия посторонних факторов? В этом месте научная дискуссия повисает в воздухе, так как бесспорных (а не косвенных) доказательств вмешательства извне тоже нет.
Так произошел ли человек от обезьяны? Четкого ответа и на этот вопрос нет.[11] Внешне между человеком и обезьяной несомненно имеется определенное сходство. Можно понять ученых, которые сочли возможным попытаться перекинуть эволюционный мостик между этими видами. Если исходить из темпов естественных мутаций, получается, что современный человек появился примерно 250 тыс. лет назад, причем скорее всего в Африке. Что было до этого, пока неясно. Серьезные споры ведутся также по поводу рамапитека: либо он наш предполагаемый предок, возраст которого – до 14 миллионов лет, либо наоборот, предок орангутанга. Кроме того, часть ученых утверждает, что австралопитек, неандерталец, кроманьонец никак не подходят на роль переходной формы. А если говорить о генетическом сходстве, то таковое имеется у человека не столько с обезьяной, сколько с другими видами животных. При этом называют, например, свинью или крысу, каждая из которых внешне никак "не тянет" на нашего прародителя.
У человека и обезьяны имеются также существенные внешние различия. У человека ноги длиннее рук, а у обезьян нет. Мы имеем подкожный жир и редкий волосяной покров. У нас есть брадикардия – замедление сердцебиения в воде. Люди могут управлять своим дыханием, что является основой способности говорить.[12] У людей 23 хромосомы, а у человекообразных обезьян – 24.[13] Если и другие отличия, которые ставят под сомнение теорию происхождения нас от обезьян.
Еще одна проблема с теорией Дарвина, это так называемая несократимая сложность (в иной терминологии – феномен единства усложненной организации). Дело в том, что если имела место эволюция по Дарвину, то тогда наши с вами органы должны были развиваться и переходить из одной формы в другую постепенно. Мало того, что это предполагает наличие переходных форм. Проблема также еще и вот в чем. По крайней мере отдельные наши "составные элементы" устроены довольно специфично. Это сложные системы, имеющие многочисленные взаимосвязанные функции. И эти функции никак нельзя частично сократить. Они существуют либо совместно, либо никак. Именно это и есть несократимая сложность. Например, это касается человеческой клетки. В качестве примера нередко упоминают также такой орган как глаз (хотя эволюционисты на это возражают, что в процессе образования глаза могли существовать функциональные ступени: пучок зрительных нервов, плоский глаз, чашеобразный глаз, заглубленный глаз, хрусталиковый глаз).
Собственно говоря, примеров несократимой сложности немало. Существует растение кувшиночник, питающееся насекомыми. Ясно, что его способность ловить и переваривать насекомых обеспечивается совокупностью качеств: форма листа, синтез пищеварительного сока, привлечение насекомых. Они либо существуют все вместе, либо бесполезны и даже вредны по отдельности. Но как такие свойства могли возникнуть постепенно, поэтапно, в виде переходных форм? Ответ напрашивается сам собой - никак.
Еще один пример подобного рода – это слуховые косточки. Чаще всего говорят об их возникновении у млекопитающих в результате преобразования квадратной и сочленовой костей челюстного сустава рептилий. Однако и тут неясно, в силу каких процессов должны были произойти подобные далеко идущие изменения.
Примеры можно продолжить. В Австралии один из видов лягушек вынашивает свое потомство в желудке. Соответственно, на период вынашивания желудок перестает выполнять свои прямые функции. Трудно представить себе, как могла постепенно развиться подобная способность.
Другой пример, это папортниковые, которые в некоторых случаях разбрасывают свои семена. Для возникновения механизма такого разброса было необходимо одновременное развитие нескольких качеств растений.
Справедливости ради нужно отметить, что есть ученые, которые считают, что такое постепенное изменение частей одного организма все-таки возможно. Речь идет о так называемом аддитивном (дополнительном) типогенезе. Согласно взглядам этих специалистов изменения могли протекать не одновременно, а отдельно для каждого из элементов будущего органа или организма. Обычно тут идут ссылки на то, что были обнаружены ископаемые животные, имеющие как бы переходное строение. Однако нередко это уже упомянутые «мозаичные» типы (утконос, кистеперая рыба).
Согласитесь, доводы о постепенном развитии каких-то качеств без наличия конечного плана их совместного использования выглядят не очень убедительно. Сколько же природа должна была для этого перебрать вариантов? И где они, все эти варианты? Мы уж не говорим о том, сколько для таких нецеленаправленных поисков было необходимо времени. Логичнее выглядит совсем другое предположение, хотя тоже ничем формально не подтвержденное. Какие-то силы, имея предварительный план, время от времени вторгались извне в процесс существования (но не самостоятельного развития) жизни на Земле, оценивали те или иные виды живых существ и вносили некоторые генетические изменения в их наследственный механизм. В результате единовременно возникали либо новые виды животных и растений, либо их органы, имеющие новые функции. В таком случае понятно, откуда взялись как преемственность, так и скачкообразность в развитии и несократимая сложность в устройстве.
Конечно, в связи с проблемой несократимой сложности нужно упомянуть и такой довод как необратимость эволюции. Он был выдвинут еще бельгийским палеонтологом Л. Долло. Говорят даже о законе необратимости эволюции. Хотя тут возникают по крайней мере два вопроса. Первое – речь идет не о попытке повернуть эволюцию вспять, а лишь проследить ее путь. Второе, это ненаучный характер такого закона. Если противники какого-то метода находят в нем слабое место, можно, конечно, в защиту такого метода взять да и сказать, что существует закон, отменяющий такую слабость. Но разве это научный аргумент – вместо доводов вводить правило, по сути запрещающее критику?
Вообще, могла ли жизнь зародиться самостоятельно, без посторонней помощи? Надо отметить, что сам Дарвин так не утверждал: "Вероятно, все живые организмы, когда-либо существовавшие на Земле, происходят от одной изначальной формы, в которую предварительно вдохнули жизнь".[14] Можно, конечно, ссылаться на то, что во времена Дарвина было рискованно ссориться с церковью, однако этот аргумент не выглядит слишком убедительно. О самозарождении говорили неодарвинисты, но не сам Дарвин. Статистика явно говорит против случайности в этом вопросе. Вероятность самостоятельного случайного объединения соответствующих молекул исчисляется цифрами даже не с десятками, а с сотнями и, по определенным комбинациям, даже тысячами нулей. То есть, как прямо говорят некоторые ученые, жизнь даже теоретически не могла возникнуть случайно.[15]
Еще есть, например, проблемы с левосторонними и правосторонними аминокислотами. Известные формы жизни используют в основном левосторонние аминокислоты. Но если все получилось случайно, то почему тогда не поровну левосторонние и правосторонние?
А как быть с восстанавливающей и окисляющей средой на древней Земле (соответственно свободный водород и кислород)? По данным ученых, в последние 4 млрд. лет на Земле не было восстанавливающей среды, но существовала окисляющая атмосфера. Кроме того, на нашей планете всегда было много воды. А это значит, что в целом скорость синтеза не могла превышать скорость распада. Но в таком случае как можно рассуждать о возникновении "первичного бульона"?
Можно также упомянуть и второй закон термодинамики, согласно которому в замкнутых системах энтропия всегда возрастает.[16] В таком случае возникает вопрос о принципиальной возможности возникновения генного "порядка" из беспорядка. И тут, насколько можно понять, неодарвинисты ничего достаточно определенного сказать не могут.
Теория биохимической эволюции
В целом современных эволюционистов можно разделить на следующие две группы. Одни - приверженцы генобиоза, то есть подхода, предполагающего, что жизнь возникла на основе первичности молекулярной системы со свойствами первичного генетического кода. Другие говорят о голобиозе, то есть о первичности структур, наделенных способностью к элементарному обмену веществ при участии ферментного механизма.
Есть и другие критерии, разделяющие современных приверженцев эволюционной теории на группы. Если многообразие всего живого возникает из одного источника, то это монофилия, а если из многих, то полифилия. Многообразие может складываться медленно и постепенно (градуалистская концепция) или внезапно и быстро (сальтационная концепция). Если эволюционные события имеют случайный, ненаправленный, нецелесообразный характер, то можно говорить о тихогенезе, а если они идут направленно, к определенной цели, то тогда мы имеем дело с моногенезом.
В.И. Вернадский, например, полагал, что "первое появление жизни при создании биосферы должно было произойти не в виде появления какого-нибудь вида организма, а в виде совокупности, отвечающей геохимическим функциям жизни. Должны были сразу появиться биоценозы''.[17]
Нужно отметить, что отечественными исследователями предпринимались попытки моделирования эволюции, и небезуспешные. С помощью математических методов удавалось найти определенные закономерности и объяснить те или иные аспекты эволюции.[18] Но не эволюцию в целом.
Долгое время многие эволюционисты придерживались так называемой белково-коацерватной теории Опарина, которая представляет собой определенный синтез дарвинизма и биохимии.[19] Сейчас эта теория утратила своих сторонников и считается неверной. Однако почти столетие именно она была доминирующей. Согласно ей процесс, приведший к возникновению жизни на Земле, делился на три этапа:
возникновение органических веществ;
возникновение белков;
возникновение белковых тел.
Наверное, было бы неправильно в деталях описывать в данной работе эту теорию. В самом этом описании заложен довольно сомнительный механизм. Дело в том, что мы живем в мире, где подавляющее большинство фактов, констант и вообще каких-либо сведений приходится принимать на веру. Человек имеет ограниченные способности и ограниченное время существования. Он с трудом может освоить виды деятельности, которые позволяют ему хотя бы зарабатывать себе на жизнь. Куда уж тут перепроверять всю ту информацию, которая прямо его не касается?! Это просто невозможно. Потому-то мы и воспринимаем весь окружающий мир как набор сведений, авторами которых являются другие люди. По определенным критериям мы решаем, доверять этим людям или нет. Основной критерий – это доверие всех остальных людей. Если все доверяют, то и мы, как правило, доверяем.
Еще один критерий – это наличие в такой информации элементов, которые мы склонны толковать как достоверные. В частности, это сложные научные формулы, якобы устоявшиеся научные термины. Ясно, что мы с вами не химики и не физики. Куда уж тут разобраться в теории, которую, во-первых, многие называют достоверной, и которая, во-вторых, сплошь состоит из мудреных научных формул и непонятных терминов.
Вот именно такой и является белково-коацерватная теория Опарина. Излагать ее во всех деталях – это невольно убеждать читателя, что в чем-то она, наверное, верна. Не будут же серьезные ученые, которые разбираются в таких терминах и формулах, зря все это выписывать, причем на многих страницах! Нашу задачу как авторов данной книги тут облегчает только то, что научное сообщество и без нашей помощи признало эту теорию недостоверной. Несмотря на все мудреные формулы и термины.
Суть ее тем не менее сводится к тому, что в определенный период времени, когда Земля уже остыла, но не до конца, под воздействием ряда природных факторов (молнии, ультрафиолет, катализаторы) некоторые природные органические вещества превратились во что-то хотя и неживое, но уже достаточно сложное. А потом произошло еще что-то такое, пока нам непонятное, и это сложное неживое превратилось в простое, но уже живое. А из первичного живого возникло и все остальное сложное живое.
Коацерваты – это молекулы, которые были окружены водной оболочкой, но не растворялись в ней, а, наоборот, объединялись в многомолекулярные комплексы. Синтезировались углеводы, аминокислоты, возникли сахара и нуклеотиды. Потом коацерватные капли подверглись естественному отбору. Якобы отобранной оказалась сама жизнь. Возникли самовоспроизводящиеся молекулы РНК. А тут уж вроде бы рукой подать до современной РНК-ДНК-белковой жизни.
В целом теория Опарина базировалась на представлении, что все начиналось с белков, а также на возможности в определенных условиях спонтанного химического синтеза мономеров белков – аминокислот – и белковоподобных полимеров (полипептидов) абиогенным путем. Надо признать, что при поведении лабораторных опытов удавалось создавать условия, когда возникали достаточно сложные органические вещества.[20] Тут отрицать очевидное невозможно. Другое дело, что сложное органическое вещество, несмотря на титанические усилия, так и не превратилось в живое существо. Это тоже общеизвестно и очевидно.
Сторонники этой теории утверждали, что первыми организмами (протоорганизмами) были, может быть, гетеротрофы, а может, и хемолитотрофы, обеспечивавшие свою жизнедеятельность за счёт окислительно-восстановительных химических реакций. Ну как не поверить специалистам, которые оперируют такими словами?! Многие наверняка бы поверили.
Сами сторонники этой теории признают, что нерешенной в ее рамках проблемой оказалось объяснение, как возникшие внутри коацервата единичные удачные конструкции белковых молекул могли копироваться внутри коацервата, а тем более для передачи коацерватам-потомкам. Проще говоря, как сложные органические вещества превратились в живые организмы.
Говоря о теории Опарина, нужно упомянуть и о предположениях об особой роли РНК, согласно которым функции как хранения генетической информации, так и катализа химических реакций выполняли ансамбли молекул РНК. Впоследствии из их ассоциаций возникла современная ДНК-РНК-белковая жизнь, обособленная мембраной от внешней среды. Якобы между химической эволюцией, в которой размножались и конкурировали отдельные молекулы, и полноценной жизнью, основанной на модели ДНК—РНК—белок, был промежуточный этап, на котором размножались и конкурировали между собой отдельные молекулы РНК. Однако пока не предложено убедительных объяснений, как мог произойти переход от мира РНК к современному белок-синтезирующему миру. Нужно отметить, что теория РНК-мира до сих пор имеет своих сторонников.
Собственно говоря, возражений против теории Опарина и ее модификаций выдвигается много. Говорят об очень малой вероятности самостоятельного возникновения веществ, послуживших исходным материалом для живых организмов. Еще более маловероятным представляется спонтанное превращение неживой органики во что-то живое. Ученые говорят о том, что период, когда Земля была совершенно непригодна для жизни, очень быстро сменился периодом, когда уже можно обнаружить признаки живых организмов. Пока без ответа остался и вопрос, каким образом аминокислоты без участия ферментов могли образовать белковые структуры, как образовались первые ферменты.
Было бы несправедливо утверждать, что сторонники теории биохимической эволюции лишь провозглашают сомнительные истины, а им охотно поддакивают властолюбивые политики. Да, и такой элемент несомненно присутствует. Однако точно так же несомненно, что многие ученые предприняли немалые усилия для проверки этой теории. В результате были получены определенные результаты, которые являются бесспорным вкладом в науку. Теория не получила подтверждения в своих ключевых элементах (в первую очередь сам переход от неживого к живому). Однако знания в этой области были серьезно систематизированы, и то, что можно было проверить, просчитать, подтвердить с помощью опытов, во многом было проверено.[21]
Тут в качестве небольшого отступления отметим следующее. Эволюционисты проделали титаническую работу по перепроверке своих гипотез. В целом доказательств их правоты найти не удалось. Но попутно выяснилось следующее. Стало ясно, что весь окружающий нас с вами живой мир устроен определенным образом. Он состоит из соответствующим образом организованных органических веществ. Исключительно сложных и при этом хрупких.
Но почему? Почему именно органика? Может быть, действительно, все возникло «само». А может быть, возникло по воле какого-то самостоятельного организующего фактора, который сам возник на основе более простых естественных процессов. Кто знает?! Но в любом случае, жизнь на Земле – это переплетение белков, аминокислот и прочей сложной органики. Если это произошло не случайно, а ко всему этому причастен какой-то пока не учтенный учеными фактор, то ведь почему-то он выбрал именно такой материал, а не иной. Почему? Мало ли во Вселенной различного строительного материала? Мы сами, например, создаем умные машины совсем из других "кирпичиков", еще кое в чем и получше получается.
Наверное, в выборе именно органики нет никакой неизбежности или безальтернативности. Можно было использовать ее, а можно было пойти и другим путем. Однако работы, проведенные эволюционистами, показывают, что в природе имелось достаточно естественного материала, чтобы при относительно минимальных усилиях его можно было усовершенствовать и довести до того уровня, который мы называем живой материей.
Органика имеет определенные свойства. Сложные молекулы могут иметь достаточно значительное количество вариантов строения. При определенных условиях они превращаются в носителей информации. Очень важной информации, той, которая влияет на биохимические процессы и заставляет белки и аминокислоты все вновь и вновь сплетаться в клубок, имеющий определенные свойства. Клубок, который и является тем или иным живым существом.
Важно еще одно свойство сложных органических веществ. Они довольно хрупкие и нестойкие. Если действительно жизнь возникла сама в результате биохимической эволюции, то это не очень важно. Такая нестойкость просто понижает шансы на спонтанное возникновение жизни. А вот если речь идет о постороннем организующем начале, то оно не могло не знать о нестойкости органики. Но все равно выбрало именно ее. Почему? Может быть, авторы большого опыта под названием "органическая жизнь" не хотели, чтобы их творение как-нибудь вышло из-под контроля? Если так, то подобные опасения явно не были совсем уж беспочвенны. Может быть, мы не наблюдаем вокруг себя биологическую эволюцию. Но интеллектуальную эволюцию очень даже наблюдаем. Человек открывает все новые и новые законы мироздания, создает все более и более сложные системы и устройства. Мы явно подбираемся к таким силам, которые при неосторожном использовании запросто могут смести все на своем пути.
При этом человек добивается подобных результатов в освоении сил природы, даже несмотря на то, что он сильно несовершенен, опутан предубеждениями, предрассудками, прочими немыслимыми недостатками и заблуждениями. И, самое главное, смертен. Творческий период даже у современного человека довольно короток. Передача информации и знаний от поколения к поколению предельно сложна. На это уходят даже не годы, а десятилетия. И все равно человечество добивается серьезного интеллектуального прогресса. Если все-таки существовало какое-то гипотетическое организующее начало, оно вполне имело основания опасаться, что вся эта деятельность может в конце концов привести, в том числе, и к всеобщим катастрофическим последствиям.
Очень может быть, что именно поэтому любые представители живого мира, которых мы знаем, смертны. И ничто живое на Земле не относится к исключениям. Могут происходить какие угодно мутации, любые процессы селекции и отбора, но бессмертные живые существа на нашей планете не возникают. Нигде, никак и ни в каком виде. Вряд ли это случайно.[22] А если это не случайность, то тогда объяснимо и то, почему все живое состоит из довольно нестойких органических веществ. Ведь ясно, что вся жизнь способна существовать при комплексе достаточно определенных условий. Это в первую очередь температура, кислород, наличие воды, отсутствие жестких излучений и т.д. Все это значит, что достаточно даже немного изменить любое из этих условий, и все живые существа быстро или, может быть, даже мгновенно развалятся на составные элементы. То есть перестанут существовать в форме, которая называется жизнью.
Именно поэтому нельзя исключать, что выбор такого достаточно экзотического строительного материала, как органика похож на устройство предохранительного клапана. Ежели вопреки всему давление в нашем котле жизни превысит допустимые значения, клапан откроется и вмиг мы с вами со всеми нашими коллайдерами, ядерными бомбами и нанороботами исчезнем без следа.
Отвлечемся на минуту и представим себе, что человечество стало способным создать мир самостоятельно существующих нанороботов (или просто роботов). Каким именно его создавать, какими качествами наделить? Из каких материалов и с какими программными установками мы бы создавали такие существа? Скорее всего, первым условием было бы обеспечение механизма, чтобы эти самые роботы в конечном итоге нас самих не сожрали. То есть, с одной стороны, такие роботы должны сами существовать и размножаться. А с другой стороны, они не должны создавать нам никакой угрозы. Просто записать в их программу, что человек – это святое? Наверное, этого мало. Роботы могут не избирать человека объектом прямых посягательств. Но они могут, например, использовать весь доступный органический материал или все жизненное пространство и тем самым вытеснить человека косвенно. Такой вариант известен в науке под названием «серая слизь».
То есть, с одной стороны, должен быть механизм самовоспроизведения, передачи наследственной информации, а может быть, и самосовершенствования в определенных рамках. Должен быть механизм самосохранения, который предполагает противопоставление роботом себя всему остальному миру. Такой механизм означает возникновение сознания (эта тема более подробно рассмотрена в другом разделе книги). С другой стороны, обязательно должен быть предохранительный механизм. Например, хрупкость и неустойчивость исходных материалов, такой механизм передачи наследственной информации, который неизбежно ведет к деградации. Ограничение продолжительности существования (смертность) тоже, пожалуй, было бы не лишним. Все это вам ничего не напоминает? Да, похоже, именно по таким принципам и устроено все живое на Земле.
Исследования эволюционистов показывают помимо всего прочего, насколько хрупкой является система, называемая жизнью. Конечно, для ее создания или возникновения имеется материал с определенными свойствами. Но до чего же он нестоек! Не говоря уж о том, как он сложен. Ни в каких пробирках пока не удалось создать ничего похожего, как ни стараются ученые по всему миру. Не только "само" никак не выходит. Даже и "нарочно" ничего не получается. Получается только то, что подтверждает, что исходный материал имелся и имеется, он может приобрести нужные свойства (хранить сложную и весьма обширную информацию в небольшом объеме). А еще эти опыты, надо полагать, подтверждают, что ничего в возникновении живых существ нет божественного или даже волшебного. Все в пределах известных нам законов физики и химии. Просто известные атомы соединены в молекулы, а те в еще более сложные структуры. И ничего сверх того. Если у нас с вами и имелся создатель, то вполне вероятно, что он был предельно материален, никаких нимбов над головой, никаких заседаний на облаках и никакого окружения из ангелов с крыльями.
Другие теории эволюции
Продолжают появляться теории, авторы которых утверждают, что жизнь возникла в форме биоценоза, уже включённого в геохимические круговороты, но ещё не распавшегося на отдельные организмы. По мнению сторонников такого подхода, источником первичной энергии служил не солнечный свет, а восстановленные химические вещества из недр Земли, то есть первичная жизнь была не «фотосинтетическая», а «хемосинтетическая». В этой связи можно встретить ссылки на недавно открытые подводные сообщества, живущие у гидротерм – выходов горячих вод и газов на дне океана. Именно они якобы являются прообразом первичных очагов жизни. А те в свою очередь постепенно растеклись от гидротерм по первичному океану, создавая органические соединения.
Существуют и другие подобные гипотезы и теории происхождения жизни на Земле. Часть из них основывается на одном основном утверждении - живое возникло в результате целого ряда химических и физических превращений, протекавших в течение очень длительного времени.
Нередко можно услышать, что теория Дарвина наиболее успешно была модифицирована в так называемую синтетическую теорию эволюции, ссылающуюся не только на мутационные, но и на селекционные факторы.[23] Ее основные положения следующие:
Наименьшая эволюционная единица, в которой проходят микроэволюционные процессы, - популяция, а не отдельный вид.
Материалом для естественного отбора служат, как правило, очень мелкие, дискретные единицы наследственности – мутации.
На популяцию оказывают давление эволюционные факторы: мутационный процесс, волны численности, изоляция, естественный отбор.
Мутационный процесс, волны численности – факторы-поставщики материала для эволюции – носят случайный и ненаправленный характер.
Изоляция усиливает действие факторов-поставщиков эволюционного материала, ее давление на популяцию также не направленно.
Единственный направляющий фактор эволюции – естественный отбор.
Эволюция носит постепенный, дивергентный и длительный характер, этапом которой является видообразование.
Вид состоит из множества подвидов и популяций.
Обмен аллелями; "поток" генов возможен лишь внутри вида; вид – генетически целостная и замкнутая система.
Эволюция непредсказуема.
Нужно отметить, что указанная теория оперирует сложными математическими формулами и внешне имеет вполне научный вид. Однако, как и другие подобные теории, не объясняет, как создать жизнь в лабораторных условиях, а тем более обеспечить ее эволюцию.
С синтетической теорией эволюции конкурируют и некоторые другие идеи, например, концепция номогенеза Л.С. Берга (Избранные труды. М.: "Наука", 1977). Другой отечественный ученый, М. Д. Голубовский, предложил новую триаду факторов эволюционного процесса (взамен неодарвинистской: наследственность – изменчивость – отбор). Это: облигатный геном (ОГ) – факультативный геном (ФГ) – фактор среды.[24]
Можно также упомянуть и так называемую математическую теорию эволюции.[25] Ее авторы пытаются решить проблемы эволюции, привлекая различные математические модели. Нельзя отрицать, что по крайней мере в некоторых вопросах их доводы и объяснения выглядят интересно и любопытно. Серьезную доказательную базу собрали также сторонники принципа нарастающего отбора.[26] Много сторонников у экосистемной теории эволюции. Следует также упомянуть и теорию популяционной эволюции.[27] Французский физик и химик Илья Пригожин говорит о термодинамическом эволюционизме и диссипативных структурах.
Отдельно нужно упомянуть системную концепцию эволюции. Ее сторонники пытаются как-то найти объяснения феномена единства усложненной организации (несократимой сложности). То есть, по сути, обосновать макроэволюцию. В отличие от синтетических эволюционистов эти ученые полагают, что существует селекция внутри живого организма, которая … Продолжение »
к оглавлению