Оглавление

Искусственный интеллект глазами программистов

Данная книга – всего лишь научно-популярная. Авторы не претендуют на то, что она является исследованием, написанным по строгим правилам научного жанра. Научно-популярная литература предполагает серьезные упрощения. В таком случае автор, понимая всю глубину научной проблемы, берет на себя смелость пересказать ее с использованием простейшей терминологии и бытовых примеров. Естественно, такой пересказ сильно страдает в точности оценок и терминов.

Все это витиеватое предисловие необходимо для того, чтобы хоть как-то снять в отношении себя остроту критики специалистов в области искусственного интеллекта. Вместе с тем, несмотря на то, что книга всего лишь научно-популярная, а частями и вовсе почти научно-фантастическая, тем не менее в ее рамках надо в сжатой форме изложить научные подходы к проблеме искусственного интеллекта. Иначе одни будут считать авторов данной книги полными профанами, а другие, наоборот, не поймут сути проблемы и ее спорных моментов.

Даже в отношении термина "искусственный интеллект", хотя он и повсеместно используется, до сих пор нет единого мнения, какое именно содержание он должен предполагать. Не всегда в это понятие вкладывается один и тот же смысл. Сам термин был введен в оборот Джоном Маккарти в 1956 году. И с тех пор имеет предельно широкое значение. Дело в том, что, по убеждению части специалистов, интеллект – это черта, присущая только живым существам, а то и вовсе только человеку. По их мнению, все, чем обладает, например, ЭВМ, – это лишь механическая способность вычислять. Однако если допустить, что интеллект – это исключительно биологический феномен, то из этого следует, что машины никогда не смогут быть подобны человеку по способности воспринимать действительность, а тем более принимать самостоятельные решения.[1]

Другая часть исследователей полагает, что не следует подходить к интеллекту как к божественной и непостижимой субстанции. По их мнению, интеллект может быть присущ как людям, так и машинам. При этом интеллект в таком понимании делим. То есть могут быть какие-то элементы интеллекта, которыми обладают одни типы машин, а другими признаками интеллекта обладают другие машины. Причем, возможно, что именно этими признаками не обладает и сам человек. А в целом интеллект как законченное понятие присущ в первую очередь именно человеку. Именно в этом понимании Маккарти и ввел в оборот словосочетание "искусственный интеллект".

Мы как авторы тоже сильно сомневаемся относительно божественных качеств человека по сравнению с машинами и вообще иными предметами, и тоже склонны именно в этом смысле использовать слова "искусственный интеллект" в данной книге. Более того, иногда (очень редко) мы используем слово "разум" как синоним интеллекта, хотя с научной точки зрения это довольно разные понятия и за ними в точном смысле стоит довольно разное содержание. В этом случае мы допускаем определенное упрощение, которое продиктовано сутью изложения, и надеемся, что читатели нам его простят.

В первоначальном смысле понятие искусственного интеллекта предполагало, что таким интеллектом обладает человек, а в некоторых его видах и степенях также животные, некоторые машины, интеллектуальные информационные системы и различные модели экспертных систем с базами знаний.[2]

Вообще, если говорить о более или менее ясных определениях, то интеллект – это способность познавать, понимать и решать проблемы. Это способность решать новые жизненные задачи. Может быть, интеллект – это способность самообучаться и создавать программы, которые позволяют решать определенные задачи.

Обладать интеллектом – это значит в том числе решать задачи, которые считаются интеллектуальными. А какие задачи интеллектуальные, какие – нет? Обычно считается, что если задача решена и уже понятно, как подобные задачи должны решаться, то они не являются интеллектуальными, хотя могут быть достаточно сложными. А вот если алгоритм решения задачи еще не определен, тогда она может претендовать на статус интеллектуальной.[3] Согласитесь, такое деление выглядит довольно неясным. Если интеллект – это не божественное свойство, а просто способность вычислительными или иными методами решать задачи и строить прогнозы, то в таком случае почти любая задача может быть решена формальными математическими или иными способами. Выходит, когда все задачи будут решены, пропадет субстанция, которую можно было бы назвать интеллектом? Надо полагать, что в таком условном делении задач на решенные и нерешенные в неявном виде кроется проблема свободы воли. Если в развитии событий (в алгоритме решения задачи) есть определенность, детерминированность, то это якобы не касается интеллекта. А вот если в путях решения задачи есть неопределенность, то это предполагает возможность выбора вариантов, что и есть, по сути, свобода воли. То есть авторы такого деления, надо полагать, в чем-то ассоциируют наличие свободы воли и наличие интеллекта.

А может быть, интеллект – это способность в упрощенном виде отражать закономерности сложных и многообразных проявлений и форм окружающего мира? Отражать и реагировать на определенные ситуации? Такое определение выглядит привлекательно, хотя оно низводит интеллект до достаточно простого физического свойства. Но возможно, тут и не надо ничего усложнять? Наверное, к концу этой книги у читателя и у самого сложится собственное мнение по данной проблеме, и не исключено, что в конце концов это последнее определение ему покажется не до конца лишенным смысла.

Понятно, что проблема искусственного интеллекта не является чисто технической. Она теснейшим образом связана с пониманием места человека в окружающем мире. Это в первую очередь философская проблема, поделившая ученых на идеалистов, дуалистов, материалистов. Если мы считаем, что человек наделен особыми способностями мыслить и принимать решения, каких не имеют и не могут иметь ни предметы, ни машины, ни, быть может, даже другие живые существа, тогда вообще вряд ли можно ставить вопрос о создании искусственного интеллекта. Не можем же мы воспроизвести качества, которые, если отбросить сложные словесные конструкции, по существу считаем божественными, волшебными, сверхъестественными. Иначе мы допускаем, что можем совершить чудо, создав двойника человека, создав существо, подобное человеку, но иное. Многие полагают, что человек – это и есть венец эволюции, вершина развития живых существ, который обладает способностями, не присущими никому и ничему другому. Грубо говоря, к этому сводятся взгляды антропоцентристов. Если так, то для них проблема искусственного интеллекта означает, что кто-то сомневается в особом месте человека в природе. Для них разговоры об искусственном интеллекте – это крамола, влекущая крайне нежелательные последствия.

Вопрос об искусственном интеллекте – это одновременно вопрос о существовании материального и духовного мира. Философы, как правило, выделяют эти два понятия. Без них многие философские, а за ними и политические построения начинают сильно шататься, а то и вовсе распадаются. Очень серьезный вопрос – это свобода воли, то есть способность самостоятельно принимать решения, не предопределенные исходными причинами.[4] Свобода воли предполагает существование духовного мира, не связанного жестко с материальной действительностью. Если исходить из того, что свобода воли действительно существует, тогда искусственный интеллект невозможно создать, не воспроизведя механизм свободы воли. В таком случае надо создавать конструкцию, состоящую не только из материальных, но и из духовных компонентов. Но возникает вопрос, насколько подобное вообще возможно? А ведь свобода воли лежит в основе таких фундаментальных принципов построения человеческого общества, как ответственность человека за свои поступки. Если сам человек принимает те или иные решения (проявляет свободу воли), то за это он может быть наказан или поощрен. А если не сам, если наши поступки – это просто результат предыдущих событий, и не более того, тогда как быть?

Нужно отметить, что среди отечественных специалистов, в частности, психологов, по этому поводу сложилось определенное мнение, на которое, как представляется, во многом оказали влияние взгляды известных советских ученых С.Л. Рубинштейна и И.А. Ильина. Суть этого мнения сводится к тому, что никто не отрицает внешнюю детерминированность поступков человека, в том числе при осуществлении творческих действий. Однако затем акцент делается на то, что существует "внутренне детерминированное и в этом смысле свободное действие".[5] То есть существует внешняя предопределенность и одновременно внутренняя предопределенность. Но в результате возникает свобода воли, то есть следствие без причины. Получается, что внешние и внутренние факторы между собой не связаны жесткой причинно-следственной связью.

Вообще, нужно отметить, что диалектический материализм базируется на нескольких основополагающих принципах, одним из которых является принцип детерминизма, который означает, что все в мире имеет свою причину, все существующие явления причинно обусловлены. Видимо, изложенный выше подход не совсем эквивалентен этому принципу.

Короче, замахиваться на духовный мир и свободу воли, ставя их под сомнение, значит поставить под вопрос самые основы устройства человеческого общества. Но без этого, насколько можно понять, создать искусственный интеллект пока никак не удается. Однако надо полагать, в научно-популярном жанре вполне допустимо обсуждать вопрос о том, существует ли духовный мир в принципе и не принимаем ли мы за свободу воли свои довольно специфические чувства, которые отражают определенные процессы, происходящие в нашем головном мозге.

Те, кто говорят о возможности создания искусственного интеллекта с помощью вычислительных машин, тоже в какой-то мере замахиваются на указанные устои человеческого общества. Другое дело, что они прямо ничего такого не заявляют, а в результате суть проблемы не всегда видна за замысловатыми формулами и техническими деталями. Обыватель полагает так: ну, сидят там где-то какие-то специалисты-программисты, что-то там колдуют себе над компьютерами, хвалятся, что когда-нибудь создадут искусственный интеллект. А в результате создадут либо особо умную шахматную машину, либо в лучшем случае робота, очень похожего не человека, но все равно не человека. Но никогда, по мнению обывателя, такие специалисты не смогут создать предмет, который по определению станет конкурентом человека и будет, в том числе, претендовать на права, которые пока признаются только за человеком. Вот этого последнего обыватель никогда интуитивно не допускает. Однако именно об этом на самом деле и идет речь. Если будет создан искусственный интеллект, подобный человеческому, то почему мы должны отказывать ему, например, в политических правах и свободах, в праве создавать собственное государство, владеть собственностью, избирать и быть избранным? Да он и сам все это захочет получить, иначе какой же он тогда носитель интеллекта, подобного человеческому?

Ясно, что подавляющая часть человечества не пожелает делиться с каким-то искусственно созданным существом своими исконными правами, а то и жизненным пространством. Поэтому относится к изысканиями в этой области по меньшей мере настороженно. И правильно делает. Потому что если искусственный интеллект будет действительно создан, не исключено, что он может и потеснить человека, а то и вовсе подчинить его себе.

Если говорить о научных подходах к проблеме, то надо, видимо, начать с так называемого теста Тьюринга, предложенного еще в 1950 году (так называемый эмпирический тест).[6] В общих чертах смысл его заключается в следующем. Человеку предлагают общаться с собеседниками, которых он не видит. Один из собеседников – тоже человек, а другой – это машина (например, электронно-вычислительная). По характеру ответов (все вопросы и ответы только в письменной форме) нужно определить, кто из собеседников человек, а кто (что) – машина.

По замыслу автора, если испытуемый человек начнет принимать машину за человека, значит, она в какой-то мере обладает человеческим интеллектом. Нужно отметить, что до самого последнего времени ни одна из созданных машин, строго говоря, не выдержала этот тест. Ни один компьютер пока не может длительное время обманывать человека, демонстрируя, что он якобы живое существо, а не машина. Не будем дальше углубляться в детали этого подхода, в том числе оценивать достоинства и недостатки программ "ELIZA" или, например Artificial Linguistic Internet Computer Entity — A.L.I.C.E.).

В качестве комментария нужно, конечно, отметить характерные черты (не будем использовать рискованное слово "недостатки") как теста, так и в целом этого подхода. Он направлен не столько на то, чтобы определить, действительно ли машина стала человеком, сколько на проверку ее способности внешне проявлять себя как человек. Тест предполагает, что доступный нам критерий интеллекта – это его внешние проявления. У человека такие проявления называются поведением. Если поведение выглядит как человеческое, значит, мы имеем дело с носителем интеллекта. Из данного опыта также ясно, что речь идет о проверке на наличие не просто любого интеллекта, а о наличии аналога именно человеческого интеллекта. Но можно, наверное, предположить, что в природе может существовать и иной интеллект, нежели человеческий, и в таком случае его проявления могут быть иными, не похожими на человеческое поведение.

Более того, создатель той или иной машины может сознавать, что она в своей работе решает задачи, обычно стоящие перед интеллектом. Но проявления работы этой машины могут либо вовсе отсутствовать, либо иметь такую форму, что ее трудно будет оценить как проявление интеллекта. Как быть в таком случае? Машина тест Тьюринга не пройдет, но тем не менее она по определению будет носителем искусственного интеллекта. Просто в таком случае это не будет аналог человеческого интеллекта.

Но наш интеллект направлен в значительной мере на решение конкретных, присущих только человеку задач (сходить на футбол, отпроситься у начальника и уйти пораньше с работы, поджарить шашлык повкуснее и т.д.) В таком случае задача по созданию искусственного интеллекта чрезвычайно усложняется. Авторы данной книги придерживаются точки зрения, что интеллект делим, и в определенной степени и виде может быть присущ также и машине, а не только человеку. Значит, машинный интеллект, будучи искусственным, в определенных ситуациях может оказаться выше человеческого и при этом не будет на него походить. Такая машина не пройдет указанный тест, однако в конкретной жизненной ситуации окажется эффективнее, чем человек.

Нельзя не упомянуть также о так называемой гипотезе о физической символьной системе, сформулированной еще в 1976 году (Аллен Ньюэлл). Суть ее сводится к предположению, что человек таким же образом обрабатывает получаемую информацию и принимает решения, как и электронно-вычислительная машина, а именно с использованием физических символов. В компьютере используются программы, составленные с использованием условных символов, которые и позволяют обеспечить те или иные алгоритмы действий, приводящие к определенным результатам. Ньюэлл не без оснований предположил, что и человеческий мозг работает примерно так же: превращает сигналы, поступающие от органов чувств, в условные символы, с которыми и проводит какие-то операции. Результаты этих операций мы и рассматриваем как проявления интеллекта.

Эта гипотеза предполагает, что как человек (его мозг), так и электронно-вычислительная машина работают примерно одинаково. Соответственно, если мы признаем, что человек обладает интеллектом, следовательно, таким же (или другим) интеллектом может обладать и компьютер. Все зависит от системы обработки материальных символов. Такой подход означает возможность моделирования рассуждений.

Все бы хорошо. Но до сих пор программисты не смогли создать такую программу (или систему связанных программ), благодаря которой ЭВМ начала бы проявлять признаки интеллекта, похожие на человеческий. Если идея так хороша, почему до сих пор не удалось ее реализовать на практике? Недостаточно опыта и знаний в области написания соответствующих программ или объема машинной памяти и быстродействия? Очень даже может быть. В таком случае не исключено, что только время отделяет нас от создания электронного человека, имеющего такие свойства, которые будут явно свидетельствовать о наличии интеллекта.

Возникает также вопрос, достаточно ли использования только математических методов обработки условных знаков для получения результатов, свойственных человеческому интеллекту. На начальном этапе представлялось, что это именно так и есть. Однако отсутствие достаточных позитивных результатов породило определенные сомнения. Например, могут ли новые действия начинаться до завершения начатых ранее? В математике это вряд ли возможно, если речь идет о последовательных связанных операциях. А некоторые внешние проявления человеческого интеллекта можно расценить именно так. Либо наш интеллект действует за пределами правила о причинно-следственной связи явлений природы, либо мы не совсем верно понимаем, что именно происходит у нас с вами в голове.

В этом вопросе авторы данной книги склоняются к тому, что речь идет о неверных, слишком усредненных оценках результатов деятельности человеческого интеллекта. Принятие решения у нас связано с процессом, в котором участвуют многие миллионы первичных элементов. Какие-то процессы идут параллельно, в целом информация существует в виде образов, которые, конечно, формируются первичными символами (двоичная система, просто "да" или "нет"). На их уровне, надо полагать, казуальные (причинно-следственные) связи работают в полной мере. Там не может быть следствия без причины. А если обобщать, рассматривать процесс в целом, не принимая во внимание развитие ситуации на первичном уровне, то действительно иногда может показаться, что то или иное человеческое решение возникло без причины (без достаточной причины).

Можно также разделить интеллектуальный процесс на определенные стадии. Например, поиск, определение целей и подцелей, а также знание. Поиск оптимального решения связан с так называемым "деревом возможностей", когда выбор наилучшего следующего шага связан с просчетом последующих вариантов ответного хода противника, количество которых возрастает с каждым шагом ("комбинаторный взрыв"). Количество теоретически возможных вариантов бывает непомерно большим даже для сверхмощных машин. Значит, надо предусматривать правило, согласно которому целые направления не просчитываются и отвергаются по какому-то принципу. В сущности, человек, скорее всего, именно так и поступает. Можно рассматривать такое поведение как проявление интеллекта. Соответственно, в таком случае нужно признать, что игровые компьютерные программы, например, шахматные, в чем-то копируют в этой части человеческий интеллект.

Многие специалисты, однако, не признают за шахматными машинами наличие человеческого интеллекта. При этом часто ссылаются на то, что алгоритм поведения шахматной (игровой) машины тоже создан человеком. А может, тут правильно было бы говорить о моделировании части интеллекта? Это, конечно, предполагает, что интеллект в принципе делим.

Для достижения поставленной цели нередко приходится предварительно находить решения промежуточных целей, подцелей. Видимо, этот процесс происходит в нашем мозге. Следовательно, если это действительно так, при создании искусственного интеллекта было бы желательно разработать алгоритм, предусматривающий решение таких промежуточных задач. На этом пути есть достаточно серьезные достижения, причем в рамках известных математических методов.

Операции по обработке поступающей информации и принятию решений нередко предполагают какие-то действия с определенным количеством уже известной информации (знаний). У человека имеется память, в том числе долговременная. А как, в какой форме такая информация должна храниться в машине, и каким способом она должна извлекаться и обрабатываться? Достаточно ли тут математических моделей обработки информации? Некоторые специалисты считают, что нет. Помимо уже упомянутого начала новых действий до завершения ранее начатых нужно указать и на такое приписываемое человеческому интеллекту свойство как скачкообразный переход к выводам, которые могут быть ложными.

Споры спорами, а все работы с искусственным интеллектом можно классифицировать по тому или иному признаку. Таких классификаций тоже несколько. Их следует упомянуть для того, чтобы было понятнее, о чем именно в том или ином месте данной книги идет речь.

Например, можно рассматривать все работы по созданию искусственного интеллекта с двух точек зрения. Так, часть специалистов пытается решить задачу создания именно такого интеллекта, который был бы конкурентом человеческого, каким-то его аналогом. В таком случае как бы создается «железный» двойник человека.

Другие ученые не слишком перегружают себя рассуждениями о том, что именно они создают. Конечно, они понимают, что речь идет о процессах, похожих на те, которые присущи человеческому интеллекту. Тем не менее, главное для них – это решение тех или иных прикладных задач. Например, создание баз данных, игровых программ, роботов, играющих на бирже, обучающих, экспертных программ, интеллектуальных информационных систем.[7] Не исключено, что, создавая такие программы, эти ученые попутно создадут и полный аналог человеческого интеллекта, прямо не стремясь к такой цели. К настоящему времени уже достигнут огромный прогресс в области написания таких программ. Нередко они в соответствующей области позволяют добиваться лучших результатов, чем те, которые получает живой человек. Однако в каждом случае, как правило, используются методы, которые вряд ли в точно таком же виде имеют место в нашей голове при преследовании таких же целей. Возможно, у живых людей при принятии аналогичных решений происходят сходные процессы, но наверняка сходство только общее, а не в деталях.

Еще одна классификация основывается на разном подходе к разработке искусственного интеллекта. Первый подход условно называют нисходящим (семиотическим), а второй – восходящим (биологическим). Согласно первому создаются экспертные системы,[8] базы данных и системы логического вывода, имитирующие психические процессы живого человека (речь, эмоции, творчество, мышление, рассуждение и т.д.). Во втором случае речь идет об изучении нейронных сетей, об эволюционных вычислениях, о моделировании интеллектуального поведения на основе более мелких элементов, каждый из которых не рассматривается как носитель интеллекта.

Другая классификация опирается на понимание различных подходов к решению проблемы создания искусственного интеллекта. Она включает в себя когнитивное моделирование, логический подход, агентно-ориентированный подход, структурный подход, а также интуитивный и эволюционный подходы. Это довольно условное деление, в литературе можно встретить и несколько иное понимание таких подходов.

Когнитивное моделирование. С помощью такого моделирования осуществляется анализ ситуации и принятие решения тогда, когда общая обстановка неясна (не до конца ясна). Согласно этому подходу моделируются субъективные представления какого-то круга экспертов о проблеме, имеющей подобные неясные очертания. При этом проблема определенным образом структурируется и анализируется на основе избранных методов. Знания эксперта формируются в виде модели, представляющей из себя знаковый орграф (когнитивную карту).

Логический подход к созданию систем искусственного интеллекта. Он направлен на создание экспертных систем с логическими моделями баз знаний с использованием языка предикатов (то есть любых математических высказываний, в которых есть по меньшей мере одна переменная). Учебной моделью систем искусственного интеллекта в 1980-х годах был принят язык и система логического программирования Пролог.[9] Практически каждая система искусственного интеллекта, построенная на логическом принципе, представляет собой машину доказательства теорем. Логический подход стал более выразительным благодаря такому направлению, как нечеткая логика.[10] Логические методы характеризуются, как правило, значительной трудоемкостью, поэтому пока хорошие результаты бывают получены при использовании относительно небольших баз данных.

Агентно-ориентированный подход.[11] Такой подход предполагает разработку программ, включающих понятия как агента, так и поведения. Агент по определению имеет свободу поведения (в отличие от объекта). Агент – это достаточно автономная и свободная единица. У него имеется механизм целеообразования.

Структурный подход предполагает построение искусственного интеллекта путем моделирования структуры мозга человека. Нередко при этом имеют в виду искусственные нейронные сети и говорят о нейроинтеллекте.[12]

Интуитивный (имитационный) подход. Он предполагает, что носитель искусственного интеллекта будет вести себя таким образом, что его поведение, в сущности, не будет отличаться от человеческого. Во многом этот подход опирается на упомянутый тест Тьюринга.

Эволюционный подход. Согласно ему создается исходная модель, которая по определенным правилам будет развиваться (эволюционировать). Некоторые специалисты высказывают мнение, что существуют только эволюционные алгоритмы обучения, а сама модель как таковая эволюционной не бывает.

Классификация по направлениям исследований. Она включает символьное моделирование мыслительных процессов, работу с естественными языками, накопление и использование знаний, биологическое моделирование, робототехнику, машинное творчество.

Классификация по моделям и методам исследований. Согласно ей в отдельные подходы выделены: символьный подход, биологический подход, гибридные системы.

Чтобы не топить дальше читателя в сложностях разных подходов к вопросу создания искусственного интеллекта, ограничимся лишь еще упоминанием о гипотезах сильного и слабого искусственного интеллекта. Гипотеза сильного искусственного интеллекта предполагает принципиальную возможность того, что машина может иметь сознание, может мыслить. При этом мыслить не обязательно так же, как человек. Ну, а гипотеза слабого искусственного интеллекта исходит из того, что подобное в принципе невозможно. То есть искусственный интеллект возможен, но мыслить как человек он не способен в принципе.

Специалисты, несмотря на все разнообразие взглядов и подходов, тем не менее пришли к общему мнению, что сильный искусственный интеллект должен быть способным принимать решения, использовать стратегии, решать головоломки, действовать в условиях неопределенности,[13] иметь общее представление о реальности, планировать, обучаться, общаться на языке, объединять все указанные способности для достижения цели.

Высказывается также мнение, что сильный интеллект должен иметь сознание, быть восприимчивым к окружению, осознавать себя как личность и понимать собственные мысли, сопереживать, чувствовать, обладать таким человеческим качеством, как мудрость. При этом предполагается, что не обязательно сильный искусственный интеллект должен иметь весь этот набор качеств.

Вышеперечисленные подходы, направления, способы касаются в основном программирования и конструирования вычислительных машин. Оно и понятно. Что бы ни было решено в других областях знаний, какие бы новые решения в области искусственного интеллекта ни были приняты, все равно окончательное их воплощение, скорее всего, будет осуществляться именно программистами и создателями компьютерного "железа".

С другой стороны, ученые и специалисты в этих областях попали в довольно дурацкое положение. Да, действительно они уже хорошо освоили технологию написания программ, научились решать достаточно сложные прикладные задачи. Без них искусственный интеллект явно не создать. Да и в этой области казалось и по-прежнему кажется, что вот еще чуть-чуть и все получится. Но для того, чтобы создать не просто одну из очередных программ, а именно искусственный интеллект, программисты должны понять, что же такое по своей сути "свобода воли", "сознание", "мысль". Они спрашивают у нейробиологов. Но те в лучшем случае пускаются в рассуждения по поводу особенностей человеческой психики. Все это хорошо, например, для лечения человека. Но этого явно мало для создания аналога человека. Как можно писать программу или создавать новую вычислительную машину, если непонятно, что имеется в виду под основными качествами, характеризующими человеческий интеллект? Заказчики тоже ничего толком сказать не могут. Они способны поставить конечную задачу (машина, похожая по поведению на человека и/или имеющая интеллектуальные способности человека), но, конечно же, не могут объяснить суть указанных ключевых понятий. Тем более, что, например, вопрос о свободе воли может быть связан с пересмотром основополагающих понятий, на которых зиждется все человеческое общество. В результате, выражаясь фигурально, программисты и застыли на месте с недоуменным выражением на лице и разведенными в вопросе руками.

Раз им никто ничего не может толком объяснить, они начинают пытаться разобраться сами. Конечно, можно было бы сказать, что никакой свободы воли в природе не существует. Тогда все, в общем, получается. Но так сказать очень не просто. Даже если и скажешь, подобные идеи не найдут понимания. Совершенно точно не найдут, можно не сомневаться, особенно если их провозглашают представители технической профессии. Очень квалифицированные, но, по сути, механики и инженеры. В результате пока программисты ищут приемлемые решения сами исходя из своего собственного разумения.

Приглядитесь повнимательнее к вышеперечисленным методам и направлениям работ. Например, когнитивное моделирование предполагает принятие решения, когда обстановка не до конца ясна. Это попытка найти действие, не до конца обусловленное причиной. Просто сказать, что такое действие является беспричинным, программисты не могут. Они используют более завуалированную форму: "обстановка не до конца ясна". Вроде бы и есть причина, но не до конца.

Логический подход начал апеллировать к нечеткой логике. Опять-таки это попытка уйти от жесткой связи причины и следствия. Кроме ясного "да" такой подход предполагает "скорее да, чем нет" или "скорее нет, чем да". Вместо одного утвердительного или отрицательного ответа предлагается получить несколько, все чуть-чуть разные.

Агентно-ориентированный подход прямо предполагает выделение агента поведения. То есть хотя бы часть программы должна иметь агента, являющегося источником активного начала. Наверное, и тут имеется в виду какая-то свобода выбора.

Структурный подход прямо не говорит о свободе воли. Но если речь идет о моделировании структуры человеческого мозга, наверное, в результате свобода выбора должна возникнуть сама собой. Если создал удачный аналог, он сам по себе должен обладать качествами прототипа.

Получится ли что-то в результате подобных изысканий? Если свобода воли действительно существует, то получится, когда это явление будет познано. Если не существует, то тогда программистами изначально поставлена недостижимая цель. Кстати, и в этом случае может получиться положительный результат, только иной. Поясним эту свою мысль. Конечно, сама свобода воли не получится. Нельзя создать то, что не может существовать в принципе. Но если не существует, то тогда не существует везде, в том числе и в отношении человеческой личности. Но ведь в реальной жизни как-то мы все себя ведем, каким-то образом так что-то делаем, что в результате ощущаем наличие свободы выбора. Возможно, в конечном итоге программистам удастся создать алгоритм, который не является свободой воли, но который имеет место в нашей голове и воспринимается человеком как свобода воли. То есть у программистов может получиться цель, которую они не декларируют и прямо себе не ставят.

С этой точки зрения интересно то понимание искусственного интеллекта, интеллекта вообще и интеллектуальной задачи, которое встречаются именно у программистов. Например, они не считают любые задачи, для решения которых требуется определенный алгоритм, интеллектуальными. В том случае, когда алгоритмы определенных задач уже установлены, эти задачи не рассматриваются как интеллектуальные. При этом программисты поясняют, что в таком случае задачу может решить не только человек, но и машина, осуществляющая определенные действия по определенной схеме, но не имеющая представления о сущности указанной задачи.

Надо понимать, что семьдесят лет назад, до изобретения вычислительных машин любые задачи, которые решал человек, рассматривались как интеллектуальные. По мере же того, как устанавливался алгоритм решения той или иной задачи и ее решение можно было поручить машине, задача выпадала из разряда интеллектуальных. Получается, что когда-нибудь интеллектуальные задачи мог