Роковое голосование
Через какое-то время мне удалось еще раз подловить Владимира Лукина. Но его удивлению не было предела, когда он услышал, что я готов работать руководителем аппарата комитета! Услышав подобные слова, Лукин изумленно поднял брови, как-то странно глянул на меня, а потом что-то буркнул себе под нос и упорхнул восвояси. Все это означало, что протекция Амбарцумова не возымела должного эффекта. Хотя хорошо было уже то, что Лукин вообще не послал меня на три буквы, а все-таки еще что-то там пытался ответить.
А еще через пару дней мне через своих информаторов удалось узнать, что на ближайший день назначено заседание Комитета по международным делам. Никто меня об этом формально не уведомлял и на заседание не приглашал, значит, Лукин меня в качестве кандидата на пост руководителя аппарата не рассматривал. Но отсутствие приглашения вовсе не означало, что туда не надо идти! Ну, выгонят взашей, это в худшем случае. Скажут еще вслед, что незваный гость хуже татарина. Не убьют же! И вот я наглее наглого без какого-либо приглашения заявился на заседание комитета, зашел внутрь и уселся на стульчик у стены.
Удивительно, но в зале обнаружился еще один претендент на пост руководителя аппарата. Это был довольно молодой пронырливый тип, который в Верховном Совете занимал должность заведующего секретариатом у Олега Германовича Румянцева, ответственного секретаря конституционной комиссии. Конечно, никаким юристом или международником он и близко не был, зато перед каждым членом комитета положил на столе бланк комитета, изготовленный им самим, а также стопочку каких-то абсолютно ненужных бумаг.
Мы оба были представлены членам комитета. Никакого обсуждения кандидатур не было. Решения никакого принято также не было и меня и моего конкурента тотчас же отпустили восвояси. Однако даже такая поверхностная и, по сути, неформальная процедура все равно возымела какое-то действие. Конкурент, видимо, прикинул свои шансы. И сам снял свою кандидатуру… Самое смешное заключалось в том, что если бы тут на горизонте появился хоть какой-нибудь международник, то Лукин мог запросто турнуть меня куда подальше. Но вокруг не было никого! Дума была совсем новым органом, никто ещё не понимал, о чём именно идёт речь, а претендентов в аппарат комитета не было вообще.
Точнее сказать, один претендент всё-таки был. Речь шла о Васе, первом секретаре в российском посольстве в Вашингтоне, кстати, как выяснилось впоследствии, неплохом работнике и вообще положительном человеке. Там он сумел наладить с Лукиным какие-то отношения, и тот был твёрдо намерен взять именно Васю руководителем аппарата комитета. Однако Василий не спешил из Вашингтона в Москву на работу в непонятно какую Думу! Видно, надо было закончить какие-то более важные дела. Наверное, эти дела были, действительно, важные. Во всяком случае, в результате всего этого он приехал в Москву не в начале 1994 года, а чуть ли не к осени, когда всё, несмотря ни на какие Лукинские ухищрения, уже было кончено. Мне, понятное дело, даже и в голову не приходило торопить Васю с приездом в Москву. Но всё это случилось потом. А главные события развернулись на очередном заседании комитета. Обсуждался вопрос о руководителе аппарата, то есть обо мне. Решалось, давать ли согласие, чтобы я исполнял обязанности руководителя аппарата, или нет. Речь шла именно об исполняющем обязанности, про полноценное занятие должности никто даже и не заикался.
Но и "исполнение обязанностей" вызвало бурю эмоций. Против яростно выступил Аверчев. Это был ближайший дружок Лукина, он тоже избирался по спискам "ЯБЛОКО". Отвратительнейший тип! Замашки примерзкие, при этом делать он ничего не хотел и не умел. Если надо развалить какое-нибудь дело, то приглашайте Аверчева. Это именно из-за него в конце 1995 года "ЯБЛОКО" вообще чуть не отстранили от участия в предстоящих выборах.
Яростно выступал против меня и депутат Айварс Янович Лездиньш. Он был избран от Камчатки, но сам был прибалтом (латышом) и неприкрыто лоббировал интересы этих государств. Наверное, он читал мои статьи по Прибалтике и поэтому был готов чуть ли не вцепиться мне в глотку. Против выступил также Дзасохов и кто-то ещё. Лукин отмалчивался. Неожиданно в мою поддержку выступили два совершенно незнакомых депутата. Видно, они сообразили, что если такие негодяи меня ругают, то речь идет о действительно хорошем, дельном парне.
Обычно Лукин никогда не доводил до голосования, если не был уверен, что победит. А тут он что-то растерялся и по вопросу о моей кандидатуре допустил голосование. Даже, наверное, не растерялся, а скорее, просчитался. Ведь устно против меня, причем довольно жестко, выступило много депутатов, а за меня – всего двое. Он и решил, видимо, что сейчас этот Трофимов "пролетит", утрется, и вопрос будет закрыт навсегда, причем в очень изящной форме. Но вышло по-другому: голоса неожиданно разделились, причём вышло 7:5 в мою пользу. Вот это был сюрприз! Делать было нечего: Лукин и Аверчев были вынуждены дать согласие…
На меня как на "исполняющего обязанности" тут же обрушилась гора дел. Началась текущая работа комитета: переписка, заседания, повестка дня, рассылка документов, ратификации, слушания, утверждение кандидатур послов. А сотрудников-то у меня и не было! Хорошо, что все эти вопросы были мне уже хорошо знакомы по работе в МИДе и Верховном Совете. Мне было нетрудно написать любой документ, организовать делопроизводство, сориентироваться в структуре органов государственной власти, быть одновременно и юристом, и международником. Кстати, никто из прежних сотрудников аппарата, кто работал в Верховном Совете, в аппарат Комитета по международным делам Госдумы не пошёл. Оно и понятно, дел полно, крутись как белка в колесе, а зарплата просто издевательская. В общем, мне в таком бешеном темпе, практически в одиночестве пришлось в течение месяца или даже больше того выполнять все те функции, для которых нужно обычно человек десять. И, как ни странно, мне все удавалось успевать. Всё было более или менее хорошо.