– Доброе утро! Что-то вы рано встаете! – я не посмел сказать, что он
рано заявился. Это было бы невежливым намеком. А злить сторожа никак не
хотелось. – Кстати, как вас звать-то? А то мы в первый раз с вами толком и не
познакомились.
Оказалось, что нашего товарища звали Семеном. Он увидел, что мы выбрали
вежливую линию поведения, и сразу приободрился. Задал пару ничего не значащих
вопросов о том, как у нас тут дела. Мы отвечали тоже предельно вежливо и в
целом протокольно. Вдаваться в детали совсем не хотелось. Как это ни странно,
но Семен ничего не спросил про стрельбу. Не может быть, чтобы не слышал. Но
факт оставался фактом – не спросил.
– Семен, а как вы относитесь к спиртному? – это повел дипломатическую
атаку Володька Власов. Как я уже упоминал, спирта у нас было четырнадцать
литров. На троих. Так что можно было угощать гостей без каких-либо ограничений.
У меня Вовкин вопрос не вызвал сомнений. Ну а что, действительно надо
было бы этому Семе просто налить. Если выпьет, значит, уже почти друг. Значит,
не будет никакого желания нам тут что-то поднапортить.
Семен выразил свое согласие даже не словами. Он просто кивнул. Но сделал
это исключительно выразительно. В этом кивке совместились не только согласие,
но и удовлетворение, а также еще и одобрение наших слов. И даже, наверное, там
содержался какой-то знак, что Сема теперь очень к нам подобрел.
Но не будешь же предлагать такому гостю, от которого мы всецело
зависели, просто стакан разбавленного спирта! Это было бы явно невежливо. Так
наливают людям второго сорта, из низшей касты. А нам вовсе не хотелось
противопоставлять себя местному жителю. Это означало, что мы должны были
организовать что-то вроде застолья с тостами и какой-то приличествующей случаю
беседой.
Семен повел себя дальше достаточно непринужденно. От его былой
настороженности и следа не осталось. Он удобно расположился прямо на земле, на
раскинутой куртке и сжал в ладошке граненый стакан, который ему услужливо
притащил Володька. К этому времени к нашей компании присоединился и Леша. Он
был совсем заспанный и не до конца понимал, зачем в семь утра устраивать
застолье. Володька начал ему говорить про дорогого гостя, про охрану
картофельного поля. А сам тем временем незаметно корчил Лешке рожи, намекая,
что тут особая ситуация. Леша никакой такой особой ситуации, видимо, не
усмотрел. Но не стал спорить, а просто присел, увеличив нашу компанию до
четырех человек.
Для себя мы до этого разбавляли спирт довольно прилично. Получалось,
судя по расчетам, да и по вкусу, существенно поменьше сорока градусов. Пить
было полегче. Да и чего себя обжигать слишком крепким пойлом! Но тут перед нами
был местный гость. И мы подошли к разбавлению спирта чуть иначе. Володька
добавил явно меньше воды, чем обычно. Значит, градус выходил побольше.
– Семен, для нас, городских жителей, посещение ваших мест, Волги, этого
острова – это настоящее событие. Тут такая рыбалка! Это что-то просто
необыкновенное. Мы наловили линей и сварили из них необычайную уху. Такую уху
ни в какой Москве не найдешь. Давай, Сема, выпьем за твое здоровье, а также за
успех нашего путешествия!
Мы чокнулись. Надо отдать должное Семену, слушал он этот короткий тост
очень внимательно. Даже, наверное, слишком внимательно. Но я этому не придал в
тот момент никакого значения. Обычная протокольная речь. Какой может быть в ней
особый смысл? Но тут я, как показали дальнейшие события, сильно ошибался.
Наш гость пригубил свой стакан. Немного подумал, оценил. И не сильно
торопясь, этот стакан тут же, на месте полностью и выпил. У нас порции были
поменьше. Себя мы предусмотрительно пожалели. И налили поменьше половины. Тут
же нашлась и какая-то закуска.
И что дальше? По нашим меркам, такого стакана в семь утра было вполне
достаточно для первого знакомства и дальнейших хороших отношений. Видимо, еще
минут пять-десять, короткий обмен любезностями, и на этом мероприятие
закончится. Но, похоже, Семен подходил к этому вопросу иначе.
Сразу после поглощения своей порции Семен замер и глубоко задумался.
Оценивает качество продукта? Сочиняет ответный тост? Если так, то напрасно.
Больше стакана мы не нальем. Но, как оказалось, мысли картофельного сторожа
бежали в ином направлении.
– Вы линей ловили? А где? Вот в том озере? Сетки там видели? Это мои
сетки, я там ловлю. И уха вам понравилась? Еще линей хотите?
На эту тираду ответил я. Пришлось признать, что лини действительно были
замечательные. Поймали мы их совсем легко. И еще собираемся ловить. А сетки мы
трогать не будем. Мы понимаем, что это имущество Семена.
Тут на лице нашего гостя начали проявляться признаки алкогольного
опьянения. Видимо, спиртное оказывало на него особо тлетворное влияние. Речь
стала слегка бессвязной. Но все-таки мы успели понять, что Семен не просто так
ловит этих линей. А в запас. У него есть бочка. И в ней он этих линей то ли
солит, то ли квасит. Но в результате на зиму у него получается замечательный
запас этого необычного провианта.
Дальше произошло вот что. Сема стал говорить все более и более бессвязно.
И я вдруг понял, что уследить за ходом его мыслей стало совершенно невозможно.
Но точно так же невозможно было и остановить его. И я, и Володька предприняли
по одной попытке его перебить и как-то если не завершить встречу, то хотя бы
направить общение в иное русло. Но из этого ровно ничего не вышло. Семен
говорил себе свое, при этом размахивал руками и никак не желал замолкать.
Все это продолжалось, наверное, не меньше часа. Наконец Сема начал
выбиваться из сил. Речь его стала медленней. Но все равно оставалась
непонятной. Он явно говорил на русском языке. И слова были тоже русские. Даже
можно было понять, что эти слова складываются во что-то, похожее на фразы. Но
понять их смысл было никак нельзя. В конце концов, как говорится, фонтан иссяк.
Семен окончательно выбился из сил. Он замолк, потом довольно неожиданно
поднялся и что-то буркнув себе под нос, неуверенной походкой отправился
восвояси, показав нам свою спину.
Мы облегченно вздохнули. Я устал не столько от раннего приема водки или
от недосыпа. А от того, что все время невольно напрягался, пытаясь расшифровать
смысл произносимой сторожем речи. Надо было срочно досыпать недоспанное. Лешка
и Володька были того же мнения и незамедлительно отправились к себе в палатку.
Казалось бы, в этом эпизоде мы все делали правильно. Уважили гостя.
Налили ему. Дали закуски. Произнесли речь. Наконец, слушали его бессмысленное
пьяное бормотание. Что не так? Оказалось, что все не так! Следующее утро
показало, в чем именно мы ошибались. Опять Семен заявился к нам в гости. Опять
в семь утра. Но при этом он тащил с собой какой-то мешок. При ближайшем
рассмотрении оказалось, что это лини.
То есть получалось, что наш Сема заявился предыдущим утром не просто
так, чтобы выпить и закусить на халяву. Он в ходе этого своего дипломатического
визита пытался выяснить, чем может быть нам полезен. И в конце концов намотал
себе на ус, что мы ловим линей и варим из них уху. Вот он и пришел на следующий
день с линями. Он нам линей. А мы ему что? Понятно что. Выпивку.
Дальше все пошло по Семиному плану. Он вывалил из мешка дюжину
здоровенных линей. Прямо на землю. Те недовольно захлопали хвостами. То есть
свежей некуда. А наш Семен ничего не попросил. И ни на что не стал намекать. Он
просто стоял и почти безразлично поглядывал то на нас, то на реку, то на небо.
Но не уходил. И что было нам делать? Делать было нечего. Пришлось налить…
Дальше повторилась история предыдущего дня. Семен враз захмелел. И начал
безостановочно молоть всякий вздор. Выпроводить его не было никакой
возможности. Только грубостью. Но так себя вести мы вовсе не хотели. Пришлось
его слушать. И только через час наш Семен ушел.
Короче, как нетрудно догадаться, процедура стала повторяться до
мельчайших деталей каждое последующее утро. Мало того, что товарищ пил наш
спирт. В конце концов его у нас было море, и даже несколько литров можно было
позволить потратить не на себя. Но этот черт будил нас каждый раз ни свет ни
заря. А что может быть приятнее глубокого утреннего сна! Да еще эти лини. Мы
его выпроваживали и пытались после еще часок – другой доспать. Но все равно сон
был бестолковый. В голове крутилась бессмысленная болтовня нашего незваного
гостя.
В общем, я в результате стал делать вот что. Как только сторож уходил, я
брал тех линей, которые еще шевелились, и отпускал их в Волгу. За пару часов
пребывания в мешке и на берегу некоторые из них еще не успевали сдохнуть. Но и
после этой гуманной акции у нас еще оставалось около десятка линей, каждый не
меньше, чем в килограмм. Их девать было совершенно некуда. Для начала мы
ложились досыпать прерванный утренний сон. Потом часов в десять утра
просыпались и садились готовить уху. Точнее, уху варил я один. Мои друзья
оценили мою инициативу и не мешали мне. Они просто наблюдали за моими
действиями и терпеливо ждали.
Я же набирал довольно приличный по размеру казан воды и совал туда
головами вниз несколько нечищеных линей, которых было уже поздно выпускать на
волю. Вообще нечищеных, а в первой порции даже не потрошенных. Как правило
трех, больше в наш казан не влезало. Какое-то время я варил их. Потом самих
линей просто вытаскивал из казана и выкидывал в реку. Потом совал трех новых
линей и их тоже варил. Только третью порцию линей я потрошил и оставлял в
казане. В результате уха получалась довольно-таки наваристая и вкусная.
Все бы хорошо, но этот треклятый сторож лишал нас развлечения. Мы же
приехали половить рыбки. А тут всякая ловля теряла смысл. Куда нам еще
налавливать рыбы в дополнение к этим бесконечным линям? Но и прогнать этого
чистосердечного местного жителя мы никак не могли. Одно слово, интеллигенция.
Дело даже не в тактичности и не в воспитании. Нам его было предельно жалко.
Даже прерывать его пьяную болтовню мы не хотели. К тому же из-за своего
браконьерского ружья и такой же сетки мы чувствовали определенную зависимость
от этого нашего гостя. Вдруг все-таки сообщит куда надо?
Он, кстати, как вскоре выяснилось, успел многократно посидеть в тюрьме.
Однако ничуть этого не стыдился. Был он телосложения крайне плюгавого и в своей
жизни мог чего-то добиться только за счет ловкости. Вот про эти свои ловкие
похождения в тюрьме он в основном и рассказывал, когда еще не успевал
окончательно окосеть. По его словам выходило, что он в конечном итоге стал на
зоне собаководом и его подопечные псы очень успешно ловили таких же зеков, как
и он сам.
Охота и рыбалка – это все хорошо. Но на четвертый день нашего
путешествия мы неожиданно для себя обнаружили, что в нашем лагере кто-то без
нас побывал. Как это произошло и когда именно, было совершенно непонятно. Но
результат имелся налицо. У нас пропала кое-какая посуда.
На душе стало как-то сильно тревожно. То есть мы тут себе спокойно
живем, уходим куда-то, оставляем все барахло без присмотра! А оказывается,
рядом находится кто-то незаметный для нас. И очевидно недоброжелательный. При
этом довольно незатейливый, судя по вкусам. Было бы понятно, если бы у нас
украли что-то ценное, залезли бы в машину. А тут трехкопеечная посуда. Было
также понятно, что заявиться в лагерь незаметно можно было только одним
способом: надо было за нами следить.
Мои товарищи, однако, не смогли предложить ничего дельного. Дежурить,
оставлять кого-то в лагере? Спросить картофельного сторожа? Может, он кого-то
видел? В общем, ясности не было никакой. Тема как-то постепенно ушла на второй
план. Но что-то, видимо, зацепилось подсознательно у меня в голове. И через
некоторое время я разоблачил вора.
Действовал я довольно просто. Стал регулярно присматривать за посудой.
Где какая валяется. Примечал это, когда мы уходили и когда приходили.
Действительно, если вор пробирался через лес, тогда должны были остаться следы.
И тогда будут пропадать предметы, которые лежат у леса.
Но следы воровства мне через какое-то время удалось обнаружить вовсе не
у леса. А у кромки воды. Часть посуди действительно валялась именно там. Мы там
бросали ее для того, чтобы потом помыть. А после мытья далеко не всегда
переносили назад в лагерь, на высокий берег. И вот именно на берегу я и заметил
интересные изменения.
Мое внимание привлекла палка, которую мы воткнули по какому-то поводу в
дно реки прямо у берега. Я вдруг понял, что палка воткнута далековато от
берега. Что-то я никак не мог припомнить, чтобы кто-то из нас заходил так
далеко и так глубоко, чтобы ее воткнуть. Но тогда как палка могла там оказаться?
Вообще-то для того, чтобы найти правильный ответ, надо было просто
отказаться от одного из стереотипов, который незаметно проник к нам в головы. А
стереотип заключался в том, что объекты, которые мы наблюдали вокруг нас,
казались нам совершенно неизменными. Мы полагали, что лес, который был рядом с
лагерем, не мог никуда убежать. И точно так же мы подсознательно полагали, что
река течет постоянно и незыблемо именно там, где мы ее видим. Однако это
оказалось не так.
Судя по всему, в Волгограде, который был выше нас по течению Волги
километров на двести, пик промышленной активности приходился на середину
недели. Для промышленности необходимо электричество. Для этого Волгоградскую
ГЭС открывают на полную катушку. Вода вовсю крутила турбины. Те вырабатывали
энергию. А сброшенная таким образом вода только к субботе доходила до нас.
Уровень воды поднимался на короткое время не меньше, чем на полметра, причем
довольно незаметно. Но этого хватало, чтобы слизнуть часть нашей посуды,
которая валялась на берегу. Сама река и была нашим незаметным вором.
Итак, дармовые лини, непуганые утки, раки – все это было хорошо. Но мы
жаждали новых приключений. Ну, что еще тут такое выловить или подстрелить?
После недолгого вечернего совещания было решено попробовать ловить судака на
перемет.
Перемет – это такая длинная леска, на которой крепятся через примерно
равные расстояния несколько десятков крючков. Леска натягивается поперек реки,
чаще всего на ночь. Вообще-то, это браконьерская снасть. Однако это не такой уж
и легкий способ ловить рыбу. Я даже и не знаю, что в нем такого неспортивного и
браконьерского. Леска у нас, конечно, была. Были и крючки, причем в изобилии.
Оставалось навязать поводков и прикрепить их к основной леске. Однако это было
легко сказать, да трудно сделать. Работа оказалась довольно кропотливой,
требующей внимания. В общем, целый вечер наша веселая компания занималась
сооружением этого самого перемета.
Мало связать перемет. Его еще надо так сложить, чтобы не запутать.
Все-таки это по своей сути месиво из толстой лески, к которой привязано
множество кусков более тонкой лески, да еще с острыми крючками на конце,
которые так и норовят во что-то впиться и за что-то зацепиться. Но в конце
концов и эта проблема была успешно разрешена.
Однако на крючки надо насадить наживку, лучше
всего мальков. Где их взять, да еще в таком количестве? Здоровенных линей было
множество. Но не будешь же насаживать в качестве живца такого линя! И резать
его на куски не хотелось. Мальки все-таки были бы явно более привлекательными
для такого речного хищника, как судак.
Пока мои товарищи с важным видом раздумывали, где добыть мальков, я
отправился к реке мыть посуду. И тут же приметил интересное явление. Мытье
посуды предполагало, что часть несъеденной пищи попадала прямо в волжскую воду.
И тут же нашлись те, кто эту пищу подхватывал и съедал. Мальки! Поскольку
посуду мы мыли уже несколько дней, за это время к месту мытья подтянулись
мальки со всей округи. Когда я пригляделся, то обнаружил там целое стадо мальков,
ждавших своей заслуженной кормежки.
Оставалось их только выловить. Но опять проблема – сетки с мелкой ячеей
у нас, понятное дело, не имелось. Сачка – тоже. Не ехать же за ними на материк!
Впрочем, пожив на свежем воздухе, мы стали проявлять определенную
изобретательность. В дело пошла рубашка Лешки. Она была модная, из толстой,
красиво переплетенной нитки. Почти сетка, как раз то, что надо. У рубашки мы
завязали рукава. И Власов вызвался выловить рыбную молодь. Взял рубашку, зашел
в воду ниже по течению и медленно стал приближаться к месту обитания мальковой
стаи. Потому опустил рубашку в воду, расправил ее. И резким движением провел
под водой. Когда мы заглянули в нее, там трепыхалось не менее полусотни
замечательных мальков. Вполне достаточно для успешной ловли на перемет. А мне
почему-то стало их жалко. Ведь они проявили такую предприимчивость, нашли себе
место для пропитания. И могли бы вырасти в больших рыбин. А мы, пьяницы и
баламуты, одним движением оборвали их жизни ради собственной сомнительной
прихоти.
Перемет решили закинуть подальше от своей стоянки. Мало ли что! В общем,
мы отправились на отдаленную косу, вверх по течению, не меньше километра от
лагеря. Пляж там был совершенно шикарный. Растянули свою снасть вдоль воды и
стали насаживать мальков. Только завершили, глядь – со стороны нашей базы –
рыбнадзор! Инспекторскую лодку к этому времени мы уже узнавали издалека. Она
шла довольно медленно метрах в восьмидесяти от противоположного берега протоки
и волокла за собой якорь. С его помощью инспекторы цепляли браконьерскую
снасть. Как правило, такой снастью была веревка с частыми острыми крючьями,
лежащая на дне. Осетры – донная рыба. Они ползут по поверхности дна и могут
зацепиться брюхом за эти крючки.
Завидев вдали рыбнадзор, который медленно двигался в нашу сторону, мы
мгновенно подвинули нашу снасть к реке так, чтобы ее слегка накрыла вода.
Инспекторы осматривали окрестности в бинокль и с небольшого расстояния вполне
могли рассмотреть наши импровизированные рыболовные принадлежности. Сами же мы
разлеглись на пляже, изображая из себя что-то типа загорающих туристов. Лодка
близилась, а мы незаметно за ней наблюдали.
Неожиданно появились чайки. Много чаек. Откуда только они взялись! Чайки
стали яростно пикировать на наших мальков, насаженных на крючки. Нас они не
боялись абсолютно. Мальков было жалко. Нам они дались нелегко. Сначала
выловить, потом насадить! Кроме того, какая-нибудь чайка сама могла попасться
на крючок и выдала бы все наши браконьерские приготовления. Представляю, как бы
она тут билась, запутавшись в крючках и лесках. Нет, лов чаек на перемет на
глазах рыбнадзора вовсе не входил в наши планы.
В конце концов я изловчился и схватил ветку длиной метра в три, которая
валялась неподалеку, и лежа на спине, стал со всей силы размахивать ею над
собой, пытаясь отогнать чаек. Те уворачивались и все равно норовили в крутом
пике схватить наших мальков. Вовка тоже подобрал какую-то палку и пытался
отогнать наглых птиц.
Со стороны картина выглядела, надо полагать, совершенно дико. Несколько
туристов безмятежно загорают на пляже. Но на них вдруг напала стая чаек.
Туристы отгоняют птиц здоровенными дрынами, а те все равно кидаются и норовят
тяпнуть. Прямо сцена из фильма Альфреда Хичкока.
Рыбные инспекторы, видимо, оценили всю прелесть ситуации. Краем глаза я
видел, что они уставились из своей лодки на нас, просто разинув рты. Но
подходить к нам все-таки не стали и на малой скорости в конце концов удалились
восвояси. Испугались, что птички и их заодно с нами заклюют?
Когда рыбнадзор уплыл, мы выждали еще минут десять и наконец забросили
злополучный перемет. До другого берега было далеко. И мы предпочли натянуть
снасть иначе. Лешка взял с собой длинный кол и поплыл с ним подальше от берега.
На расстоянии метров тридцати он с некоторым трудом, но смог воткнуть кол в
дно. Потом еще раз сплавал назад к нам и потащил до кола конец перемета. После
того как перемет был привязан к колу, мы сочли, что выполнили на сегодня свою
программу по приключениям. И предпочли вернуться в лагерь.
На следующее утро опять притащился сторож. Как всегда, он болтал всякую
чушь. Потом я отпускал линей, а из оставшихся варил уху. В конце концов мы
закончили все эти дела и направились проверить наш перемет. А что, если на
каждом крючке будет по судаку?
Перемет был на месте. Если бы попалось много судаков, они его, скорее
всего, сорвали бы. Но леска была хоть и натянута, но в меру. И поначалу вообще
показалось, что никакого улова у нас не будет. Однако для того, чтобы достать
перемет, надо было опять плыть к колу. Лешка не очень-то хотел это делать, но
тут мы с Власовым так на него насели, что он быстро сдался. Вскоре он вернулся,
держа в одной руке шест. Пока он плыл назад, мы с Володькой быстро вытягивали
перемет. И вскоре леска затрепетала. Это был явный признак удачи.
Действительно, на одном из крючков извивалась довольно-таки большая
продолговатая рыба, похожая на щуку. Это был самый настоящий судак. Однако
кроме него, на перемет не попалось больше ничего.
И что мы будем теперь делать с этим судаком? Варить уху? Маловато, по
нашим меркам. Жарить? Без сковороды? В конце концов решили почистить его и
добавить в уху из линей. Для вкуса. Что и было сделано. Однако должен признать,
что на вкус этот судак был ничем не примечательный. Не хуже и не лучше линей. И
стоило так стараться, чтобы в этом убедиться!
Казалось, что после пойманного судака нас уже никакая рыбалка не должна
была удивить. Однако это было не так. В тот же день, после поимки судака,
где-то пополудни я приметил, как Леша довольно задумчиво прогуливается по краю
нашего высокого берега и осматривает прилежащие воды. Вид у него было
определенно профессорский, так решают только вселенские научные задачи.
– Не кажется ли вам, господа, что как раз напротив нашего лагеря дно
Волги становится глубже? Что тут на дне яма? – спросил нас наконец Лешка.
Вопрос был сложный. Как можно тут определить глубину дна? Да и зачем это
понадобилось нашему компаньону по приключениям? Лешка, однако, не ограничился
своим вопросом и начал рассуждать вслух. Получалось, что в протоке между нашим
островом и параллельно лежащим чуть дальше лесистым островком вода должна была
течь быстрее. Русло ведь сжималось, значит, по законам физики там и скорость
течения должна была возрастать. А там, где лесистый остров кончался, река резко
расширялась и скорость течения должна была существенно упасть. Но тогда там
получалась подводная отмель. Даже, как дальше рассуждал Лешка, не отмель, а
своеобразный перекат. А что бывает за перекатом? Какая-то яма. И кто в такой
яме сидит?
Последний вопрос поставил нас с Володькой в полный тупик. Мне на ум
только пришло, что в тихом омуте черти водятся. Но эту свою мысль я воздержался
высказывать вслух.
Лешка не стал нам дальше ничего объяснять, а просто полез в багажник
своей машины. В начале путешествия там лежал ящик пива. Но к этому моменту мы
даже его вкус забыли. Там же, в багажнике, находились и запасы спирта. Но зачем
он сейчас нужен? Однако, как выяснилось, Леха искал вовсе не пиво и не спирт.
Он какое-то время порылся и в конце концов выволок наружу довольно объемистый
сверток. Торжественно взял его и потащил к костру. Я молча наблюдал за всеми
этими манипуляциями. Неужели, в свертке лежит какая-то еда, какой-то деликатес,
о котором мы все забыли?
Однако, как вскоре выяснилось, никакого деликатеса там не было. Там
вообще не было еды. А был только моток толстой лески, скрученный довольно
хаотично. Однако это только поначалу мне казалось, что там царит полный хаос.
Леха придерживался иного мнения. И стал медленно и аккуратно разбирать моток.
Вскоре тот разделился на три самостоятельных мотка поменьше размером,
накрученных на какие-то подобия рогулек. Донки! Все стало ясно. Предстояла
ловля рыбы на донки.
Этот вид ловли хорошо знаком почти любому рыболову. В общем, ничего особенно
сложного. Длинная леска. На конце – тяжелое грузило, чтобы можно было подальше
забросить. Поводок с крючком, на котором полагалось находиться наживке. В
зависимости от рыбы это может быть либо размятая картошка, либо еще что-то
подобное. Или живец. Вот раскручиваешь леску и забрасываешь подальше. И все,
дальше надо только ждать. На леске у рогульки иногда вешают колокольчик. Если
рыба схватила наживку, колокольчик зазвенит. Значит, пора вытаскивать улов.
Наконец Лешка снизошел до того, чтобы растолковать нам свой гениальный
замысел. В общем, он считал, что в яме за перекатом мог находиться сом. Вот оно
что – сом! Я представил себе здоровенную рыбину, которая между делом
проглатывает уток и прочую живность, которая зазевалась на поверхности. Однако
откуда взяться сому непосредственно в Волге? Сом любит не слишком большие
речки, глубокие заводи. А тут – огромная река.
Впрочем, вступать в теоретический спор о нравах и повадках сомов было
совсем ни к чему. Даже если я докажу, что сомов бесполезно ловить в Волге, мы
что, откажемся от попытки забросить донки? Поэтому я помалкивал и наблюдал
дальше за Лешкиными приготовлениями.
Собственно говоря, как мне кажется, в ловле на донку есть две тонкости.
Если их освоил, то будет и улов. Во-первых, надо найти место, где водится
искомая рыба. В нашем случае речь шла о яме и соме. В других случаях это может
быть карп, сазан. Как-то я сам поймал на донку окуня. Так что искомая добыча
может быть самая разная.
Во-вторых, нужно наладить снасть таким образом, чтобы рыба польстилась
на наживку. То есть второй важнейший вопрос – что именно насадить на крючок. В
нашем случае мы задумали поймать сома. Но это – хищная рыба. Она глотает других
рыб. Сидит себе в темной глубокой яме и ждет, когда туда забредет что-то подходящее.
Потом – ам! Разевает вовсю свою пасть и втягивает туда добычу. Вот и все,
завтрак проглочен.
Получалось, что надо ловить сома на какую-то небольшую рыбку. Была рыбке
и альтернатива. Считается, что сомы любят также лягушек. Значит, если мы хотели
поймать сома, надо было предварительно поймать либо рыбку, либо лягушку. Именно
такую задачу перед нами и поставил Лешка. Распутав свои донки, он взялся
налаживать удочку, на которую планировал выловить будущую наживку. Нам же он
довольно небрежным тоном предложил наловить лягушек.
Может быть, мы с Володькой действительно ни на что лучшее не годились,
кроме как ловить жаб и лягушек. Хотя в любом случае ловить сома придумал
все-таки Леха, а не мы. Значит, уже в силу только одного этого факта он
становился руководителем проекта и имел право раздавать поручения менее
инициативным членам нашей команды.
И где же нам этих лягушек ловить? И как? Вообще-то их было немало
вокруг. К вечеру они оглашали все окрестности своим радостным кваканьем. Но
одно дело – слушать кваканье. И другое – поймать исполнителя этого кваканья.
Если бы у нас имелся сачок с длинной ручкой, проблем было бы наверняка
поменьше. Подкрадываешься к пруду, выбираешь жертву, накрываешь ее сачком.
Потом переворачиваешь сачок, лягушка запутывается внутри. И она – вся твоя.
Но сачка у нас не было. Как быть? Мастерить для этого случая отдельную
снасть? Это казалось и сложным, и излишним. И мы с Володькой решили попытать
удачи иным образом: просто идти по берегу пруда, а когда лягушка будет выпрыгивать
из-под ног – стараться ее тут же и накрыть.
Легко сказать. Да трудно выполнить. В общем, мы потратили на эту забаву
хорошие полчаса, никак не меньше. Для начала оказалось, что лягушек на берегу
вообще не было. Они все сидели в воде. А когда мы приближались, они довольно
спокойно погружались с головой в воду. И уплывали в неизвестном направлении. Ну
как тут ее выловишь?!
В конце концов ползание на четвереньках по берегу увенчалось поимкой
двух подходящих особей. Я был менее удачлив, обеих поймал Володька. Но чтобы я
не расстраивался, он разрешил мне тащить его добычу. Видимо, надо было быть
признательным за такую честь. Но я не оценил доверия и с явной неохотой взялся
за перевозку зеленых красавиц. Но отказаться не посмел – надо было быть порасторопнее
на ловле будущей наживки.
Пока мы занимались выловом рептилий, Лешка как-то изловчился и выудил
целых три рыбки. Все они были размеров с чайную ложку. То есть для
приготовления еды не годились. А вот в качестве наживки – в самый раз. Тут завязалась
небольшая дискуссия. Что все-таки лучше насаживать, рыбку или лягушку? В
общем-то, решал, понятное дело, Лешка. Мы только демонстрировали эрудицию. В
конце концов решили использовать две рыбки и одну лягушку.
Лешка по очереди раскрутил свои донки и забросил их довольно далеко.
Рогульки же воткнул поглубже в песчаный берег. И поставил под леску палочки.
Такие палочки называются сторожками, и они в чем-то заменяют колокольчик. Если
рыба заглотила наживку и потянула леску, сторожок упадет. Если время от времени
проверять донки, то можно будет с определенной долей уверенности утверждать,
имела место поклевка или нет.
Донки были заброшены. А мы расселись вокруг костра. Время шло, никакая
рыба на донки ловиться не желала. Дело кончилось тем, что мы все просто
улеглись спать. Утром посмотрим, что попалось. Если попалось.
Утром нас, как всегда, разбудил картофельный сторож. Он явился точно по
расписанию. И претендовал на свой стакан спиртного напитка. При себе, как
всегда, он имел мешок линей. Однако, продрав глаза, мы первым делом бросились
проверять донки.