Милицейская охота, или Как охотиться не надо

  

   – Откуда мясцо-то?

   Этот вопрос, заданный мне в свое время при довольно своеобразных обстоятельствах, иногда как кстати, так и некстати всплывает в памяти и заставляет с определенной долей иронии вспоминать некоторые события, случившиеся достаточно давно. Однако лучше излагать все по порядку.

   Дело было уже глубокой зимой, в середине января 1979 года. На дворе было холодно. Даже не то чтобы холодно, а просто настоящая стужа. Я сидел на кухне и изучал газетку, прихлебывая при этом горячий чай. За окно даже и смотреть-то не хотелось. В голову назойливо лезли сценки из моей заграничной жизни. Я не так давно вернулся из командировки в Калькутту, где лед можно было увидеть разве что только в стакане кока-колы. Телефонный звонок отвлек меня от этих размышлений.

   - На охоту поедешь? – это был голос Володьки, моего дальнего родственника. У моей жены была сестра. А у сестры имелся муж. Моего, кстати, возраста. Володька Власов. Заядлый охотник. Впрочем, как и я. И обоим нам в это время было где-то лет под тридцать.

   - Что ты имеешь в виду?

   Володька объяснил:

   - Я был у Веселова, он предложил организовать для нас с тобой охоту. У местных милиционеров, по Казанской железной дороге».

   Тут, для того чтобы все было понятно, придется сделать короткое отступление и сказать пару слов о том, кто был такой Веселов Анатолий Иванович. Это отец моей тогдашней жены. В те годы он был еще возраста умеренного, пятидесяти с небольшим лет. Невысокий, довольно полный и малоподвижный. Лицо круглое. При других обстоятельствах я бы сказал, что он чем-то напоминал большого озорного кота. Веселые усы, такие же веселые круглые глаза. Настоящий кот. Но на самом деле Веселов был очень даже серьезный человек, хотя с большой долей здорового юмора.

   Личностью он был довольно необычной. В свое время состоял в личной охране Сталина. Но об этом времени обычно не распространялся, а если что и рассказывал, то только при особых обстоятельствах. Именно от Веселова я в свое время узнал некоторые довольно удивительные подробности о жизни и смерти Отца всех народов.

   После кончины Сталина Анатолий Иванович ушел в милицию, где довольно быстро дорос до начальника уголовного розыска транспортной милиции страны. То есть доказал, что он не случайный человек в правоохранительных органах. А ближе к концу карьеры перешел милицейским начальником на Казанскую железную дорогу. Вообще-то, это было почти понижение. Причина оказалась чисто формальная. У Веселова не было специального милицейского образования. Высшее историческое было, но не милицейское. В результате путь к генеральской должности и дальнейшему карьерному росту оказался закрытым.

  

   Похоже, что руководство, отказывая ему в генеральских погонах, понимало, что совершает не очень справедливый поступок. И для того, чтобы подкрепить свое решение, отправило Веселова на заведомо провальное направление. Пусть, мол, почувствует, что не такой он уж и крутой мужик.

   А Казанская железная дорога была самой настоящей криминальной клоакой. Мало того, что тут толпами бродили воры, аферисты и прочие антисоциальные элементы, кормившиеся на ошалевших от приезда в столицу провинциалах. На Казанке вовсю процветал грабеж товарных вагонов. Где-то на полустанках, на запасных путях, еще где-то, но вагоны с самыми разными товарами разграбляли самым наглым образом. И, похоже, иногда не без участия сотрудников правоохранительных органов. Тогда казалось, что ничего с этим поделать нельзя.

   Но не таков был Анатолий Иванович. Не сразу, но как-то он так исхитрился, что смог вывести Казанское направление из безнадежно отстающих в достаточно передовые. Что им руководило? Собирал бы себе взятки, как все остальные милицейские начальники, наплевав на работу. Но вот нет. В общем, предпочел утереть своим руководителям нос, нежели собирать денежные средства.

   Ссылка в короткой Вовкиной речи на Веселова означала, что речь идет о серьезном охотничьем мероприятии.

   – Когда? – я даже не стал тратить время на слово «да». И так было понятно, что я согласен.

   – Ну, можно уже в ближайшую субботу. Помнишь, мы ходили в продовольственный магазин на железной дороге? Так вот, какие-то их родственники работают в милиции по Казанке. Кажется, что-то типа участковых. И они решили сделать Веселову приятное. Но ему не до того. Вот и предложил нас с тобой в качестве замены.

   О, этот короткий рассказ вызывал у меня в груди какой-то приятный холодок предвкушения. У Веселова не могло быть плохой охоты. Тем более, что в данном случае его же коллеги – милиционеры были намерены сделать ему что-то вроде подарка. Наверняка накормят, напоят, обогреют, дадут пострелять волю. То есть без добычи не останешься. А в январе это лось или кабан. Думать тут было не о чем. Надо было отодвигать все дела и просто соглашаться.

   Кстати, вспомнился и магазин. Это была достаточно необычная торговая точка. Все-таки это были семидесятые годы, тогда с потребительскими товарами было не очень. Но иногда они все-таки возникали в поле зрения. То бананы, то ананасы. То заграничное пивко. Вот с пива все и началось. Как всегда инициативу проявил Володька. Он как-то сообщил, что есть возможность достать чешское пиво. Сначала я даже немного удивился такой доброте. Но она тут же нашла свое объяснение. Планировался заезд на Веселовскую дачу на Волгу. А там баня. К бане нужно пиво. Если поедем покупать пиво вдвоем, то и расходы пополам. Конечно, я с радостью согласился быть в доле.

   Магазин располагался близ железной дороги в довольно большом деревянном строении в один этаж. И состоял из двух комнат и двух же продавцов. Первая комната – небольшая, размером примерно пять на три. В ней был прилавок, за которым стояла одна продавщица. Пространство перед прилавком было полностью заполнено толпой покупателей. Они толкались, кричали, ругались. В общем, вели себя именно так, как ведут себя советские люди, когда на прилавке оказывается дефицит.

   Конечно, сюда на помощь продавцу мог прийти второй человек. Тогда толпа, скорее всего, быстро рассосалась бы. Но другой продавец был нужен в совсем ином месте. Дело в том, что, как я уже упомянул, у магазина была и другая комната. Эта – побольше, раз в десять. Точнее, это был склад магазина. На многоэтажных стеллажах лежали самые разнообразные продовольственные товары. Вот тут-то и находилась вторая торговка. Сюда пускали только блатных покупателей. Ситуация была похожа на современный небольшой супермаркет. Ходишь по пространству магазина и набираешь себе те товары, которые тебе больше понравились. А на кассе все оплачиваешь. Правда, ценников на полках не было. Однако это было не столь уж и важно – все цены были государственные, то есть невысокие. Любой товар стоил разумно, пусть даже самый что ни на есть импортный. Наверное, при общем подсчете покупок блатных покупателей маленько и обсчитывали. Даже наверняка. Но не будешь же «возникать», когда пришел по рекомендации.

   Следует напомнить, что тогда подобных супермаркетов в Советском Союзе не было. Так что возможность гулять во все стороны по складу без присмотра и набирать себе чего хочешь была достаточно привилегированным делом. Особенно если речь шла о каком-то дефиците.

   Вот в это складское помещение магазина мы с Вовкой и попали в тот раз.

   – А, вы от Анатолия Ивановича! Проходите, проходите, вот сюда. Смотрите сами, что вам нужно. Набирайте в сумку, потом оплатите.

   – А чешское пиво есть?

   – Есть, есть, завезли только что, вот там, в конце, – женщина небрежно махнула рукой в конец складского помещения.

   – Можно, мы по ящичку возьмем?

   Продавщица и на эти наши последние слова среагировала достаточно благосклонно:

   – Ну, берите…

   Однако сопроводила свои слова выражением на лице, которое вполне можно было истолковать так: «Если совести нет, то берите». После этого дама сразу же утратила к нам интерес. Понятно, что мы замахнулись на святое. Захотели получить не просто дефицит, а значительную часть имевшегося запаса. Но нам это простили, учитывая значение фигуры самого Веселова.

   Мы с Володькой, конечно же, не преминули воспользовались добротой торговых людей и набрали себе не только пива, но еще каких-то колбас, сыров, консервированных деликатесов. Так что посещение и удалось, и запомнилось.

   Однако вернемся к возникшей теме охоты. Было понятно, что поездке подобного рода должен был предшествовать инструктаж. И уже вечером того же дня и Володька, и я прибыли на квартиру Анатолия Ивановича за подробными наставлениями. Все-таки речь шла о взаимоотношениях с его сослуживцами. Кто его знает, тут могли быть особые тонкости.

   Но тонкостей не оказалось. Веселов явился домой уставший и какой-то задумчивый. Видно, железнодорожный криминал съедал последние остатки его здоровья. Поначалу отмахнулся от нас и исчез в своей комнате. Делать было нечего, мы вдвоем уселись на диван и стали терпеливо ждать, когда очередь дойдет и до нас.

   Беседа продолжилась за ужином. Веселов неторопливо ковырял вилочкой в своей тарелке, а мы, забыв о еде, сидели и внимали наставлениям старшего товарища. Повторился немудреный рассказ про придорожный магазин, родственников и участкового милиционера. Была названа и станция назначения. Анатолий Иванович был довольно лаконичен:

   – Поезжайте в пятницу. Доедете до этой станции, я ему позвоню, он вас встретит у поезда. Туда электричка не идет, слишком далеко. Сядете на проходящий пассажирский, на этой станции он останавливается. Сойдете, дальше сами разберетесь. Зовут его Сергей Н.

   Так мы узнали имя и фамилию своего будущего благодетеля. Веселов не стал уточнять его звание, полномочия и прочие детали. И так было понятно, что милицейская должность в глубинке значила много. Уж охоту-то он способен организовать как надо. Тем более, что сам вызвался.

   – Сначала на вокзале зайдете ко мне в отдел. Я там решу с билетами.

   Если сказал, значит решит. Тут и обсуждать было нечего. Ужин закончился, а с ним и весь инструктаж. Если не было названо никаких условий, значит их и не было. Охота-то организовывалась, что называется, по все тому же блату. Значит, не гости должны соблюдать какие-то особые правила, а, наоборот, хозяева обязаны их поить, кормить и в целом ублажать.

   Несколько дней до пятницы пролетели незаметно. Собираться было просто. Собственно говоря, охотничьи принадлежности состояли из теплой одежды и ружья с боеприпасами. Все было быстро сложено в одну большую кучу у стены. В пятницу пришлось удрать с работы пораньше. Нельзя сказать, что меня отпустили с радостью. Но отпустили, что уже было неплохо.

   К пятнице погода лучше не стала. Двадцать с лишним градусов ниже нуля означали, что надо надеть все теплое, что только найдется. Рубашка, на нее свитер. Сверху меховая куртка, хотя и видавшая виды, но еще не успевшая окончательно прохудиться. Толстенные ватные штаны, под них обычные. Боеприпасы, нож, патронташ, валенки, специальные охотничьи варежки – перчатки. На правой был умышленно отрезан указательный палец, чтобы было удобнее нажимать на спусковой крючок. Все это добро пошло прямо в рюкзак. Ну, кажется, готов!

   Вовка заехал за мной на своем «жигульке». До Казанского вокзала было совсем близко. Уже минут через двадцать мы притормозили у линейного отдела милиции Казанской железной дороги. Я остался в машине, а Володька, изображая из себя большую важность, отправился на окончательную встречу с Веселовым в его кабинет. Минут через двадцать он вернулся. Было решено оставить машину тут же, рядом с отделом. Чтобы милиционеры сторожили, пока мы будем охотиться. Об этом Володька договорился с самим Анатолием Ивановичем.

   И вот мы, нагруженные своим охотничьим багажом, уже идем по перрону. Городская атмосфера сменилась на особый запах железной дороги, который ни с чем не спутаешь. В воздухе пахло сгоревшим каменным углем, которым по-прежнему что-то тут топили. Так пахнет поездка в какие-нибудь далекие края в хорошем пассажирском вагоне.

   Поезд стоял где надо, из вагонов выглядывали проводники, торопились пассажиры. Мы плелись вдоль вагонов, выбирая какой получше. За спиной болтались ружья в чехлах, а в руках мы тащили свои рюкзаки. Для пригородной электрички мы бы выглядели вполне пристойно. Там много любителей подледного лова, да и просто жителей подмосковных сел, волокущих в руках самую разную кладь. Но тут-то был все-таки пассажирский поезд, на котором ехала немного другая публика. Проводники поглядывали на нас с некоторым недоумением, а мы все не решались, где остановиться.

   Оказалось, что Веселов снабдил нас интересными проездными документами. Дал две маленькие картоночки, очень похожие на те, которые раньше выдавались вместе с билетами на пассажирские поезда. То есть вроде бы плацкарта. Но не плацкарта. Действовали эти картонки следующим образом. Подходишь к любому поезду, который понравился, на любой попавшейся станции. Заходишь в любой вагон и суешь эту самую картонку в нос проводнику. Это значит, что в вагон сел сотрудник транспортной милиции. Так можно ехать сколько хочешь и куда хочешь. Хоть до Владивостока. Если есть свободные места в купе (а они всегда, наверное, есть), то проводник обязан их вам предоставить. В крайнем случае сиди на откидном стульчике в коридоре. В общем, сплошной железнодорожный коммунизм.

   Наконец, один из вагонов нам понравился. Это был обычный купейный вагон, но проводник выглядел попроще. Худой, какой-то замученный. Такой не будет задавать ненужные вопросы. Ведь мы со своими ружьями и котомками изображали из себя милиционеров. Что-то вроде секретных оперативников на ответственном задании, переодетых под охотников. Думаю, однако, было видно за версту, что мы за оперативники. Но проводник тем не менее в вагон нас пустил, никаких вопросов не задал, да еще посадил в свободное купе. Правда, от нас как-то все отворачивался и кривил губы. Чая также не предложил. Видно, не сильно любил милицию. Но нам было не до таких тонкостей. Мы расслабились, наслаждаясь первой маленькой победой. Развалились у окна, сняли верхнюю одежду. Вечерело. Поезд тронулся и вскоре за окном побежали дома с освещенными окнами, которые попеременно сменяли то пролески, то переезды.

   Конечно, тут же, прямо в купе, можно было перекусить, а то и выпить. Но зачем размениваться? Ведь вскоре нас должен был ждать шикарный стол, который предварял бы такую же шикарную охоту. Володька стал что-то рассказывать о своей работе. Я слушал его вполуха. Власов был комсомольским работником. То есть на самом деле он был химиком. И поначалу работал в соответствующем институте недалеко от Курского вокзала, где изобретали всякие нужные химические вещи. В том числе занимались и порохом, что переводило институт в разряд особо важных государственных учреждений.

   Вот в этот институт Власов и попал по распределению. Маленько поработал на младших химических должностях, а потом смекнул, что делать карьеру химика сложно и малоперспективно. Тут же подвернулась и возможность себя проявить на ином поприще. Что-то там такое Владимир сделал, где-то удачно выступил, кое-что организовал. И в результате был избран освобожденным секретарем комсомола этого самого института. Освобожденный – это значит, что занимаешься только комсомолом, и никакой работы по основному профилю. Вся химия с этого момента была полностью заброшена, о чем Володька, по моим наблюдениям, никогда в своей жизни ничуть не жалел. Во всяком случае он никогда не рассказывал никаких историй на химические темы. Хотя имел высшее химическое образование. То ли вся эта химическая наука плохо ему давалась и потому была нелюбимой, то ли он стеснялся своего химического происхождения, я уж и не знаю.

   Вообще-то, мне было понятно, почему у Володьки получилась комсомольская карьера. Вида он был не вполне приятного. Тонкие злые губы, прямой римский нос. И колючие недоброжелательные глаза. Самый настоящий комсомольский вожак. Который может строго спросить, если что не так. Но у нас с ним отношения, понятное дело, были приятельскими.

   Освобожденным секретарем дело, кстати, не кончилось. Власова через годик-другой вдруг пригласили на должность третьего секретаря райкома ВЛКСМ Бауманского района столицы. Куда он с успехом и перешел. В его ведении оказался в том числе Микояновский мясокомбинат со всеми своими колбасами и прочими мясными изделиями. То есть по обычным московским меркам Вовкина жизнь к этому моменту уже удалась в полной мере, дальше можно было не дергаться, а просто жить в свое удовольствие прямо до пенсии. Но Власов был какой-то вечно недовольный. Все ему было не так да не эдак. В конце концов это его недовольство сыграло с ним плохую шутку. Но это уже, как говорят, другая история.

   Сейчас он просто сидел напротив меня и рассказывал про внутрирайкомовские интриги, про плохого и глупого второго секретаря, про то, какой он сам умный и грамотный, а это никто не ценит. Все это было, в общем, интересно, но не слишком. Я слушал и лениво, впопад и невпопад, поддакивал. Колеса перестукивали, вагон покачивало. Мы ехали навстречу приятному мероприятию.

   Поездка продолжалась уже достаточно долго. Наконец очередь дошла и до нашей станции. Мы заранее оделись, перешли в тамбур и приготовились к высадке. Скрипнули тормоза, наш поезд дернулся и замер.

   Мы с Вовкой с некоторым трудом слезли с высокой подножки и начали оглядываться. Однако на перроне не было никого, кто выглядел бы как местный милиционер. Вообще почти никого не было. Кстати, это был даже и не перрон, а просто площадка вдоль железнодорожного пути. Было уже довольно поздно, станционное освещение тусклое. Вдоль поезда дул пронзительный ветер с острой ледяной крошкой.

   Стало как-то совсем сиротливо и неуютно. Куда нас черт занес?! А если Веселов не смог созвониться? А если кто-то что-то там не так понял? А если мы перепутали станцию? И что, теперь, на ночь глядя, будем ловить поезд в сторону Москвы? А если он будет только утром? Тем временем наш состав дернулся, медленно поехал, потом набрал ход и вскоре скрылся за красным светофором. Мы остались совсем одни.

   Однако вскоре наши горестные мысли были прерваны самым неожиданным образом. Из ниоткуда вдруг нарисовался какой-то дядька. Где он находился до этого, понять было невозможно. Но вот не было никого, и вдруг появился. Вида он был совсем не милицейского. Среднего роста, постарше нас лет на десять. Не сильно упитанный. Одет в телогрейку и шапку с завязанными сзади ушами. Лицо поначалу мы даже и не разглядели. Было темно, к тому же он наклонял голову от ветра.

   – От Веселова? – довольно лаконично проговорил он, не потрудившись даже поздороваться. Или поздоровался, а мы не расслышали? Мы при этих словах радостно закивали головами и кинулись трясти руку нашему спасителю. Значит, ночевать на путях этого полустанка не придется. Мы представились, сказали что-то еще, но мужик не очень-то и прислушивался к нашим словам.

   – Пошли со мной, тут недалеко.

   Что именно недалеко? Дом, в котором мы остановимся на ночь? Поначалу я именно так и подумал. Однако оказалось, что «недалеко» находилось лишь транспортное средство. Мужик шел впереди, уверенно заворачивая в какие-то темные проходы. Мы толкались за ним со своими рюкзаками. Вообще, что это за тип? Что, сам местный блюститель закона не мог подойти и встретить нас? Но, как потом оказалось, Телогрейка и был нашим милиционером по имени Сергей, предложившим Веселову устроить эту самую охоту.

   В конце концов мы вырвались из станционных закутков и оказались на местной проселочной дороге. Она была покрыта плохо укатанным снежным настом. Собственно говоря, понять, что это именно дорога, а не просто пространство между домами, можно было только по окружающим предметам – телеграфным столбам и каким-то заборам в отдалении. Было ясно, что транспорт движется по ней только изредка, для коротких местных поездок.

   Что, тут конец нашего перехода? Однако наш провожатый, кажется, не спешил зайти в какой-нибудь близлежащий дом. Он притормозил, помедлил, покрутил головой туда и сюда. Забыл, который из домов наш? Мы за его спиной переминались с ноги на ногу, снежок скрипел под ногами. А дядька все озирался, как будто кого-то искал. Может, мы ждем кого-то, кто должен подъехать? Мы уже были готовы пуститься в расспросы. Но тут оглядывание по сторонам прекратилось без какой-либо видимой причины, Сергей пришел к какому-то выводу и промолвил с некоторой неуверенностью в голосе:

   – Сейчас немножко проедемся. Вы не против?

   Мы были не против, хотя из этих слов стало ясно, что никакого дома тут не предвидится. А надо будет еще куда-то ехать. Впрочем, почему бы и нет? На то и охота, чтобы куда-то ехать.

   После этих Сережиных слов я подумал, что вот сейчас мы подойдем к какому-нибудь автомобильчику, например, вроде моих «жигулей», или в крайнем случае к милицейской машине. Сядем на теплые креслица – и вперед, к натопленному дому и хорошему столу! Давно пора. Однако никаких автомобилей в пределах прямой видимости вообще-то не наблюдалось.

   Сергей энергично двинулся дальше, вдоль этой самой то ли улочки, то ли дороги, а мы, подхватив рюкзаки и ружья, которые к этому моменту уже успели пристроить на снегу, рванулись за ним. Все-таки где же наша машина? Никаких машин по-прежнему видно не было.