А беседа, хотя я стоял и поодаль и не слышал всех слов, складывалась, судя по всему, не очень хорошо. Егерь что-то спрашивал с недовольным видом, не сильно настойчиво, но как бы с презрением. Наш что-то отвечал, но его слова воспринимались явно с недовольством. Речь шла о чем-то достаточно важном, раз чужой егерь держал всю свою группу и из наших никто к беседе не присоединялся, даже наш друг из милиции.

   Разговор затягивался. Мы сняли свои рюкзаки и с некоторым недоумением взирали на общение двух человек. Наш был больше похож на парламентера, а тот – на злого инспектора. Он все спрашивал и спрашивал, и при этом становился все недовольней и недовольней. Охотники из нашей группы стояли молча и никак не пытались помочь ведению переговоров. Но, кажется, начали немного волноваться. Что же там такое происходит?

   Развязка наступила достаточно неожиданно. «Петро, это ты? Я тебя поначалу не признал! Что же ты стоишь, прячешься за спины!» – это завопил на весь лес один из наших, толстый и красномордый, в кожаной легкой куртке, под которую был поддет шерстяной светлый свитер. Он кинулся к кому-то из чужих и начал чуть ли не обнимать того. Тот поначалу смутился, затоптался и даже как бы подался назад. «Ты что, не узнаешь меня? Как на свадьбу ходить, так все в порядке. А тут не узнаешь? Да ты еще к Коле ходил, просил по строительству. Что, и это не помнишь?»

   Упоминание о Коле вызвало волшебное превращение. Чужой охотник перестал топтаться и тоже завопил от радости: «А, ну да! Да как же это я?! Да ты-то что тут? Как дела-то?»

   Он еще что-то такое выкрикнул, тоже довольно бессвязное. Но все это означало одно: чужой не только был знакомым нашего, но и сильно зависел, судя по всему, от этого самого неизвестного Коли. И поэтому не только не стал отрицать общее знакомство, но и наоборот, кинулся всячески подтверждать дружескую связь.

   В чужой группе возникло оживление. Вновь обретенный знакомый подошел к своему егерю и стал горячо убеждать, что тут все свои, что это хорошие ребята. Он еще что-то такое добавлял вслед, но егерь довольно быстро закончил переговоры с нами и просто в мгновение покатил мимо на лыжах. За ним последовали и остальные. Наши явно вздохнули с облегчением. Это облегчение было столь велико, что наш провожатый Миша, который уже совсем про нас забыл, тут подобрался к нам и стал вполголоса объяснять. То, что он сказал, подтвердило мои самые нехорошие опасения.

   Да, действительно, лицензия на отстрел лося у наших горе-друзей в общем-то имелась. Но вот именно, что «в общем-то». Они ее держали в кармане, но только не гасили. То есть выходили на охоту, выслеживали зверя и убивали. Потом распихивали мясо по сумкам и несли домой. Если их кто-то задерживал и пытался проверить, то в таком и только таком случае лицензия гасилась, и все становилось законным. Ну, а если никто не пытался проверить, то мясцо успешно перекочевывало в домашние холодильники, а лицензия использовалась еще раз. Как срок лицензии кончался, ее сдавали как неиспользованную, а выписывали новую. При такой системе можно было весь лес опустошить, перетаскав домой всех имевшихся тут животных. Что, надо полагать, эти товарищи и делали с переменным успехом.

   Тут же нас поймал, что называется, с поличным, местный егерь. Все бы ничего, но в его группе были прокурорские работники. Так что загородиться участковым в этот раз не очень получалось. И если бы егерь стал настаивать, запросто могло бы произойти оформление браконьерства. И даже погашение лицензии могло не помочь. А в таком случае составляется акт, изымаются орудия незаконной охоты, то есть наши ружья, а также браконьерское мясо.

   Но дуракам, как известно, счастье. Каким-то счастливым образом, но нашлись общие знакомые. Да не просто знакомые, а такие, с которыми та сторона была вынуждена посчитаться. В результате егерь простил нам очевидное преступление и поимку с поличным. Получалось, что наше изгнание из райкома ВЛКСМ и МИД СССР отменялось.

   Мы с Володькой перевели дух, осознав, насколько были близки к большим неприятностям. Всем остальным досталось бы меньше. Ну, отняли бы ружья, оштрафовали. А вот мы бы лишились своей работы со всеми заграничными командировками и колбасой с мясокомбинатов.

   Наше путешествие явно шло к своему завершению. В конце концов мы достигли и поселка, откуда утром отправились на все эти мытарства. Но пошли мы не к хижине участкового, а к другому дому. Зашли всей группой во двор, остановились, сбросили свою поклажу на землю. И я, и Володька даже сняли лыжи. То же сделали и другие участники мероприятия. Дальше же произошло следующее. Все заговорили, повеселели. А некоторые пошли в дом. Однако нас туда никто не приглашал. Нас опять как будто перестали видеть. А к нам подошел наш милиционер и попросил вытащить мясо из рюкзаков. Что мы с некоторым недоумением и сделали. После этого участковый довольно бесцеремонно стал вытаскивать мясо из наших пакетов и перекладывать в свой, пустой, который он держал в руках. Мы молча взирали на этот грабеж. Но что тут скажешь? «Не трогайте наше мясо!» – так мне сказать хотелось, даже очень. Но делать этого было совершенно нельзя. Хотя тут стало понятно, что нас совершенно нагло использовали как дармовую вьючную силу.

   В результате подобных действий две трети нашей поклажи, не меньше, перекочевали в новый пакет. Который участковый понес в близлежащий сарай. Я только вздохнул, провожая его глазами. Через секунду милиционер вышел, взял Володю под руку и очень проникновенно произнес: «Ребята, как бы вы не опоздали на поезд! Осталось всего час. Давайте быстренько ко мне, а оттуда прямо на станцию». А как же праздничный стол? Очень было похоже, что в этом доме сейчас будет очень даже неплохая гулянка. Но аргумент насчет поезда был совершенно непобиваем. Мы безмолвно повиновались.

   Однако путь назад, к дому участкового, удалось проделать совсем не на лыжах. К нашему удивлению, на этот раз нашелся и милицейский газик. Откуда он приехал и как его водитель узнал, что мы находимся тут, осталось загадкой. Но газик был перед глазами, во всей своей красе. Похоже, он подъехал тогда, когда наше внимание было отвлечено на расставание с мясом.

   Мы все натолкались внутрь этого автомобиля. Наш провожатый, ясно дело, сел впереди. Мы с Володькой и со своими сильно полегчавшими рюкзаками – сзади. А лыжи бросили во дворе дома. Наверное, они действительно не представляли никакой ценности. Или наш хозяин планировал зайти за ними попозже, в свободной обстановке, я не знаю.

   Водитель, молодой веселый парень, нажал на газ и мы затряслись по ухабам. Однако дорога была предельно короткой, уже через минут пять показался и дом нашего участкового. Машину даже не глушили. Нам было просто предложено забежать внутрь и захватить все свое барахло. Что мы незамедлительно и сделали. Ружья были сложены в чехлы, часть одежды перекочевала в рюкзаки. Сережа вышел к машине, однако внутрь, судя по всему, больше садиться не собирался. Он окинул нас взглядом, маленько подумал и промолвил: «Ну, давайте до поезда, а то опоздаете! Передавайте привет Веселову. До свидания».

   На этом процедура короткого прощания завершилась. Сережа пожал нам руки, крепко, но как-то отстраненно. Наверное, он мыслями был уже далеко от нас, где-то за праздничным столом, который ждал его в предыдущем доме. А может, никакого стола там и не было. Или был, но не для всех. Кто его знает! Мы не стали заморачиваться сложными рассуждениями, а просто попрощались и залезли назад в милицейский газик, который тут же сорвался с места и полетел по проселку.

   Станция была, в общем-то, недалеко. Но одно дело ехать туда в комфортных условиях, и другое – на открытом мотоцикле. Впрочем, теперь катание в мороз на пронизывающем ветру казалось чем-то далеким и, в общем, не таким уж и страшным. Не успели мы даже как следует расположиться в машине, как она затормозила у железнодорожных путей. Водитель не стал вылезать, а просто сказал: «Вот, станция. Поезд на Москву скоро будет. Ждите тут, только с другой стороны путей».

   Мы сказали «до свидания» и этому блюстителю правопорядка и полезли вон из машины, как и было сказано. Газик, освободившись от нас, весело взревел и в мгновение ока исчез из вида, оставив за собой облако вонючих выхлопных газов. А мы со своей поклажей оказались все на том же полустанке, на который только вчера прибыли. Было так же холодно, но ветер был потише. И вообще все казалось уже довольно терпимым.

   Поезд подошел, но только через пару часов. Которые мы промаялись тут же, прогуливаясь вдоль путей взад и вперед. В общем, ждать было легко, так как поезда шли часто. И нам казалось, что вот этот-то и есть наш. Но «наш» оказывался «не нашим», не тормозил, не останавливался, а, наоборот, убегал прочь, теряясь за светофором.

   Так повторялось несколько раз, и хотя все это было немного неприятно, но зато сильно скрадывало ожидание. Наконец рядом появились местные жители, которые, судя по их виду, тоже собирались в Москву. Для порядка я спросил про поезд и тут же получил положительный ответ. Да, действительно, поезд должен был подойти с минуты на минуту.

   Мы были уже опытными, как именно надо пользоваться волшебными картонками, и довольно нахально полезли внутрь. Однако на этот раз свободных мест в купе не нашлось, пришлось довольствоваться местами у откидного столика в коридоре. Это было не очень удобно, учитывая всю нашу поклажу, но можно было и потерпеть. Мы расположились, а я стал подводить в уме итоги нашего выезда к местным милиционерам.

   Да, мясо в наших рюкзаках имелось, тут и говорить было нечего. Мы возвращались с добычей в полной мере. Были живы, ничего себе не отморозили, не отстрелили и не отломали. В охоте мы формально поучаствовали. В доме нас на ночь приютили и даже накормили.

   Была и другая сторона всего этого путешествия. Ну, холодное катание в самом начале – это как бы местная экзотика. Ведь воспаления легких мы не получили, а переживания – не в счет. Всю нашу водку выпили хозяева, а со своей стороны отделались картошкой и солеными помидорами. Однако и этот эпизод можно было судить по-разному. Мы могли бы взять и побольше водки. Кроме того, стол-то они нам организовали? Организовали. А напиваться нас никто не заставлял. Так что издержки и тут можно было отнести на нас самих.

   Конечно, на следующее утро можно было бы и позавтракать. Но и мы сами могли взять из дома на такой случай несколько бутербродов и пирожков. Нечего было строить из себя господ, с которыми надо нянчиться. Так что и этот эпизод был по крайней мере двойного толкования. После охоты не покормили? Наврали про время отхода поезда? Да, это не очень хорошо. Однако у них там была своя компания, мы никого не знали. Более того, не исключено, что общего обмыва вовсе не было.

   Конечно, в минус шло то, что мы ни в какой охоте фактически не участвовали, а только катались туда-сюда на своих дрянных лыжах, подальше от стрельбы и всяких загонов. Но и тут можно было что-то возразить. Загонщики вообще только бегают, даже не всегда ружье есть. И ничего. Спасибо, что хоть в загон не поставили. Кроме того, загонов никаких вообще не было. А лось был случайным. Мы в принципе тоже могли такого подстрелить. Другое дело, что им он попался, а нам – не попался. Но на то и охота, что нет никаких гарантий.

   Нас заставили тащить чужое мясо. Вот это было не очень-то и приятно. Мало того, что тяжело. Тут еще и обманутые ожидания. В этом вопросе я оправдательных обстоятельств не видел. Там все были не инвалиды и не пенсионеры. Если бы разделили поровну, не было бы никаких проблем. По любому выходил осадок, что нас использовали как вьючных животных.

   Конечно, пиком безобразия было то, что московских гостей вовлеки в браконьерство. Это было вообще за пределами всего разумного. Тут я не видел никакого оправдания нашим хозяевам. Не можете организовать нормальную охоту – не приглашайте! Я представил себе, как бы Веселов повел себя в таких обстоятельствах. Наверное, сначала хорошенько расспросил, не дал бы отмалчиваться. А потом послал бы всех подальше, вот и все. С другой стороны, а что можно было заранее выяснить? Имеется ли лицензия? Имеется, в кармане лежит. Почему не гасите после стрельбы? Я стал перебирать в памяти свои предыдущие охоты. И не припомнил эпизода, когда мы заполняли бы какие-то бумаги на туше убитого животного. Это как-то делалось, но не на наших глазах. Так что и тут трудно было требовать от хозяев каких-то действий. В общем, все замыкалось на добропорядочность организаторов, и только.

   М-да, выходило, что охота все-таки состоялась. Другое дело, что она была определенного качества. Такие охоты тоже бывают, все зависит от того, кто участвует и, главное, кто ее организует. Если такие барбосы, как наш участковый и его дружки, то иного и не стоит ожидать. Просто банда халявщиков, не желающих соблюдать никакие правила, причем чаще всего себе же и во вред!

   На этом подведение итогов закончилось. Я не стал обсуждать прошедшие события с Володькой. Да и чего тут обсуждать? Жаловаться на те или иные недостатки? Да ну их к черту! Мероприятие проведено, от городской суеты мы отвлеклись по полной программе, да еще и добыча имеется. Обсуждать и осуждать было нечего. Да и Володька был явно не склонен возвращаться к событиям последних двух дней, сидел себе и молча смотрел в окно на пробегающие мимо пейзажи. Я в конце концов тоже присоединился к этому занятию.

   Смешно сказать, но на этом наши приключения, связанные с прошедшей охотой, не закончились. А вышло вот что. Когда мы наконец приехали в Москву, возник вопрос, кому куда ехать и что куда везти. Казалось бы, Володька мог просто отвезти меня на своей машине до моего дома, что было бы самым простым вариантом. Но реальная жизнь не всегда идет по самому простому пути. Володька предложил оставить все мясо у него. А он бы уже завез его к Веселову. А тот разделил бы все по справедливости в соответствии с потребностями каждой семьи. Вообще-то, это Веселов организовал нам охоту. Так что совсем оставлять его без мяса было не с руки. Кроме того, у меня не было никакого спеха, чтобы везти всю добычу сразу же к себе домой. Не голодный год, да и сами мы были не слишком бедными. Я согласился.

   Володька забрал у меня мой мешок с мясом и завез меня домой со всеми моими ружьями, рюкзаками, валенками и прочей охотничьей амуницией. А сам после этого заехал к Веселовым и отдал на справедливый суд и дележ все, что мы на этой охоте надобывали.

   Дележ вскоре состоялся. И уже на следующий день я заехал за своей порцией мяса. Это был все тот же здоровенный целлофановый пакет, который если и уменьшился, то незначительно. Вид у этого пакета был довольно сомнительный. Весь изнутри перемазанный кровью. На дне лежит несколько килограммов мяса, которое толком и не разглядишь. Но я по молодости лет не обратил внимания на все эти детали, а просто схватил пакет и поволок его в свою машину. За мной последовала и моя жена Марина, сидевшая у своих родителей в гостях.

   Дорога до дома заняла пять минут. И вот я, одетый без какой либо претензии, в старые джинсы, кроссовочки и видавшую виды куртку с капюшоном, прибыл к своему дому. Супруга выглядела примерно так же. Заглушил машину, вытащил пакет и было вознамерился совместно со своей подругой отправиться к своему подъезду. Но не тут-то было.

   – Откуда мясцо?

   Я застыл у открытой дверцы своего автомобиля. Огляделся и увидел метрах в двадцати от себя человека, одетого в милицейскую форму. Звания он был самого незначительного. Но со зрением у него было все в порядке. Вообще-то уже смеркалось, был довольно сильный мороз. А этот деятель на таком расстоянии разглядел, что у меня в руках был не просто грязный пакет! А пакет, перемазанный кровью.

   – Откуда мясцо? – еще раз довольно настойчиво и громко произнес блюститель порядка и бодрым шагом направился ко мне. В голове у меня тотчас заработала вычислительная машина: «Сейчас заберет пакет, потом будет разбирательство, на какой охоте я его добыл, была ли лицензия».

   По всему выходило, что ситуация сомнительная. И чреватая утратой столь тяжело заработанной добычи. Один милиционер помог добыть мясо, а другой собирался его отнять. Тут явно просматривался перст судьбы, которая была намерена немного себя подразвлечь, играя мной и так и эдак.

   А времени на дальнейшие размышления не оставалось нисколько. Я глянул на жену и увидел, что примерно те же сомнения посетили и ее. Уж она-то лучше меня знала, что за публика подчас работала в милиции. Когда надо, то не доищешься и не дозовешься. А вот как что-нибудь конфисковать или деньги вымогать, то вот тут у этих ребят все было в порядке.

   Решение пришло само собой. Я с некоторым трудом взмахнул рукой, все-таки в пакете было несколько килограммов. И переправил его назад в салон автомобиля. Одновременно я другой рукой довольно естественно и непринужденно нажал на кнопку на дверце и захлопнул ее.

   Мясо оказалось заперто в машине. При этом у меня в руках не было никаких ключей, которые можно было бы выхватить и открыть ее. Сотрудник милиции тем временем уже стоял рядом. Но руки у меня были пусты, выхватывать и конфисковывать было нечего. Машину ломать? Выбивать стекло? Лазить по карманам в поисках ключей? Все эти варианты нашему любителю чужого мясца показались, надо полагать, неуместными.

   – Так откуда мясо? Откуда тащите?

   – Был на охоте, подстрелили лося. Мне тоже досталось.

   – А где ружье, охотничий билет? Куда ездили, какая еще охота?

   Я было вознамерился пуститься в пространные объяснения. Но тут же уловил крайнее сомнение в глазах человека в шинели. Он разглядывал меня с головы до ног, причем довольно внимательно. И явно приходил к выводу, что я являюсь, судя по одежде, каким-то антисоциальным элементом. Следовательно, мясо у меня незаконное и вполне может быть конфисковано. В пользу нуждающейся семьи самого милиционера, например.

   – Вас придется задержать. Следуйте за мной в отделение милиции. Там разберемся.

   Логика в действиях этого товарища, в общем-то, была. Меня там проверят. Если преступник, то очень хорошо, будет благодарность по службе за бдительность. Если нет, то все равно остается вопрос по поводу мяса. Самому милиционеру предложат все перепроверить на месте, выделят наряд милиции и машину. Он приедет назад к моему дому и заберет мясо из моего «жигулька» для того, чтобы «разобраться» с ним. А вдруг это не лось, а расчлененный труп человека? Экспертиза покажет. И мясцо успешно канет в небытие.

   Вообще-то, меня вариант с походом в отделение милиции тоже устраивал, хотя он повлек бы потерю времени, часа два-три, не меньше. Кроме того, паспорта у меня с собой не было, а права отдавать не хотелось. Но деваться было некуда. Я подчинился и спросил: «Какой номер отделения?» Милиционер ответил. А я повторил его довольно громко. Настолько громко, чтобы его расслышала моя жена, которая стояла шагах в десяти и молча взирала на всю эту сцену. Хотя она и была милицейская дочка, но понимала, что с рядовым составом лучше не связываться ни в каком виде. Объяснить все равно ничего не удастся, тем более при подобных обстоятельствах. А только натерпишься унижений от парня, который еще вчера гулял в рваных сапогах по своей деревне и горланил частушки под гармошку.

   Отделение было наше, через Сущевский вал, минутах в нескольких ходьбы. Я повернулся к милиционеру, всем своим видом демонстрируя готовность идти на любое разбирательство. Но одновременно еще раз точно так же непринужденно взмахнул рукой. И бросил жене ключи от машины. Поскольку я играл в теннис, то смог исполнить это действие безукоризненно, хотя нас разделяли все те же десять метров. Ключи описали высокую дугу в воздухе и приземлились почти точно в руки Марине. Если бы они упали, зазвенели, наверное, события могли пойти по другому сценарию. Но, по счастью, Марина как-то ухитрилась их поймать и тут же куда-то засунуть.

   Кажется, милиционер даже не понял, что именно только что произошло. По логике он должен был тут же кинуться и забрать ключи. А иначе чего меня задерживать? Ну, проверят, явятся за мясцом. А его и след простыл. Кажется, все было предельно ясно.

   Однако этого не произошло, и непонятно, по какой причине. Я думаю, что начинающий пинкертон принял брошенный предмет за ключи от дома, а не от машины. Или вообще не понял, что мы тут друг другу кидали как акробаты из цирка. А только он ничего не предпринял, а просто пошел в сторону Сущевского вала, увлекая и меня за собой. Я повиновался в полной мере, пытаясь изобразить из себя вполне законопослушного гражданина. И представлял, что именно произойдет дальше.

   Дальше произошло вот что. Конечно же, в милиции есть правило слегка поиздеваться над любым задержанным человеком. Для этого его сажают на специальную лавку и долго держат на ней, как будто и вовсе про него забыли. Человек мается-мается, а его все не зовут и не зовут. А тем временем тащат зазевавшегося бомжика, награждая по пути тумаками. Или демонстративно играют перед носом пистолетом, обсуждая выезд на место какого-то преступления. Или довольно грубо беседуют с персоной, томящейся не на лавке, а вообще в «обезьяннике». Не зря народ назвал эту клетку именно так. Человек в ней низводится до животного, с которым можно делать что хочешь.

   Бывают ох какие ситуации. В милицию меня забирали в моей жизни не раз, причем, как правило, ни за что. Тоже кому-то что-то показалось немного не так, вот и задерживали. Раз перешел через дорогу в неположенном месте. Да там и неположенного нет ничего. Дело было напротив парка Горького. Там я перешел даже не через Садовое кольцо, а через дорожку, которая идет параллельно ему перед входом в тоннель. Ширина дорожки никакая. А я ее пересек не на переходе, а метрах в двадцати от него, не больше. Машин никаких. И что вы думаете? Откуда ни возьмись – милиционер, гаишник. Схватил меня, стал объяснять, что так не переходят. А мне смешно. Если бы у меня была машина, да еще права, то всегда можно было бы их забрать и шантажировать, как это обычно дорожная инспекция и делает. Но у пешехода не то, что права, даже и паспорт не всегда имеется.

   В общем, я как-то так дернулся, что этот господин решил меня помучить. Но не в ГАИ же меня вести! И он не поленился и отволок меня в местное отделение милиции. Сдал на руки дежурному и ушел с чувством хорошо выполненного долга. А меня препроводили к той самой лавке. На ней уже сидело человек пять, все обычного вида, довольно прилично одетые, но молчаливые. Тоже попались на какой-то ерунде, надо полагать. Между ними, в середине, на лавке было только одно единственное свободное место. Но с проблемой… Судя по всему, тут только что что-то произошло. И под лавкой, прямо под этим местом, была здоровенная лужа крови. Я замер.

   Понятно, что никто меня не собирался тут убивать. Тем не менее, точно так же было понятно, что недавно до меня тут сидел человек. А теперь вместо него лужа. То есть психологически было неприятно становиться на место человека, из которого только что пустили кровь по полной программе. Я замешкался, тем более, что сесть можно было только так, что ноги оказались бы в этой луже. Мне этого совсем не хотелось делать.

   Пока я стоял, не зная, как поступить, со стороны подошел местный милиционер. Вида он был совсем неряшливого. Явно ни на какие посты не ходил, а работал тут же, на подсобных работах. В руках у него была обычная т-образная палка с грязнющей тряпкой. Он очень привычным движением стал вытирать эту кровь. И повозившись пару минут, более или менее размазал лужу по всему полу. Вышло огромное грязно-мокрое пятно. Запах был как на бойне. Но красного цвета на полу больше не было видно. Только грязная жижа.

   Все это выглядело совершенно отвратительно. Получалось, что человеческая кровь, которая только что текла внутри вполне живого человека, теперь была смешана с грязью. Причем тряпка с палкой были явно предназначены не для мойки помещения, а именно для подтирания крови. То есть по всем признакам, совершенные только что действия были тут вполне привычным обыденным делом.

   Конечно, тогда меня отпустили ни с чем. Но как всегда помурыжили на этой лавке положенных несколько часов. Кстати, именно там перед моим лицом и играли табельным «макаровым», крутили его и так и эдак. Вроде бы как готовились применить. Не ко мне, а если будет надо, то против любого преступника. Балаган, конечно, но вот я вынужден был сидеть и смотреть на все на это. Так положено!

   Возвратимся к истории с «мясцом». Тут меня тоже должны были без разбирательства посадить на ту же лавку. Что мне на самом деле было и нужно в этот раз. Ведь я уже громко назвал Марине номер отделения. Сейчас она зайдет домой, позвонит Веселову и все доложит. Полковник милиции позвонит моим архаровцам и вежливо попросит их отпустить ответственного товарища.

   Именно так все и получилось. Я успел отсидеть от силы полчаса на той самой лавке. Дежурный вдруг озаботился, зашевелился и даже вылез из-за своей стойки. «Кто тут Трофимов?» – проговорил он, вглядываясь в лица всех, кто сидел рядом, и пытаясь самостоятельно угадать, кто это такой. Я отозвался. Сомнение – это мягко сказать, что отразилось на лице дежурного. Я явно не тянул на ответственного работника. Тем не менее это было именно так, других претендентов на мою фамилию не нашлось. «Извините, у нас молодой сотрудник, еще не освоился. Сейчас мы вас отвезем, откуда забрали. Еще раз извините». Речь была бесцветной и невыразительной. Но сам факт извинений дорогого стоил. Я благосклонно принял их и махнул рукой, как бы говоря: «Да что там, с кем не бывает!» Однако извинениями дело не ограничилось. Мне выделили милицейский газик и действительно отвезли назад к моему дому через дорогу.

   Марина сидела уже дома, мясо лежало в ванной, вытряхнутое из мешка. «Ну как?» – «Да что «как», извинились и отпустили, даже подвезли. Черт бы их взял, попрошайки и побирушки. Откуда только берутся такие?!» Этой короткой фразой я исчерпывающим образом описал свои приключения. Действительно, Марина позвонила папе, а тот через дежурного попросил меня освободить. Что и было выполнено.

   Мясо было частично заморожено, а частично зажарено. На следующий день я пригласил в качестве гостя Пашку с его женой, моего товарища по работе, который сидел в моем же кабинете, напротив моего стола. Тоже дипломат, тоже юрист. Только не охотник. Он очень оценил угощение. «Вот, ешь, – приговаривал он своей супруге, – а то такие, как Трофимов будут дальше ходить на охоту, и эти животные вовсе исчезнут, даже не успев попасть в Красную книгу! Так что наслаждайся, пока еще это возможно».

   Я только молчал и улыбался. Запросто могут исчезнуть, миновав Красную книгу. Охотники у нас еще те, только держись.

  

 

--------------------