Дачная охота и незапланированное купание

   Я уже подзабыл часть своих охотничьих похождений. Все это было давно, хотя и правда. Однако до сих пор в памяти остались отдельные охотничьи эпизоды. Сейчас мне даже удивительно, как подобное могло со мной случиться. Какой-то я был, наверное, безрассудный, неосторожный. Впрочем, тогда судьба обошла меня стороной.

   Значительная часть моих охотничьих похождений приходилась на Волгу, где прямо на берегу находилась дача уже упомянутого мной ранее в этих рассказах моего первого тестя Веселова Анатолия Ивановича. Замечательная это была дача. Располагалась она на сто двадцатом километре Ленинградского шоссе, в районе Завидово. Вообще-то Веселов, как он рассказывал, никогда раньше не проводил свой отпуск на одном и том же месте. Все время путешествовал со своей семьей по разным местам на неизменном «москвиче». Но вот раз выехал он на Волгу в районе Завидово, увидел небольшой, метров в двести, заливчик и вдруг сказал сам себе: «Тут я буду дальше жить, и тут будет моя дача!»

   Конечно, если такие слова скажет простой человек, инженер, рабочий, или даже продавец или мелкий бизнесмен, это не значит, что у него тут же появится своя дача на берегу великой русской реки Волги. Но Веселов не был обычным человеком, я об этом уже говорил. Дело даже не в том, что он в свое время состоял в личной охране высокого вождя. Просто он был довольно целеустремленной личностью и хорошо знал, как именно надо ставить себе цель и как надо ее потом добиваться. Не лишним также было то, что он был большим или маленьким, но все-таки милицейским начальником. Так что неудивительно, что через какое-то время он смог приобрести в собственность небольшой, соток в двенадцать, участок на берегу того самого залива.

   Вскоре на берегу заливчика выросла двухэтажная дача. С камином, кухней, верандой, выходящей окнами прямо на воду. Все приятное, я бы даже сказал, в чем-то сказочное, происходило именно на этой веранде. Тут стоял здоровенный деревянный стол человек на двенадцать. А вдоль него располагались две такие же длиннющие, из толстенных досок лавки со спинками. И они, и сам стол были выкрашены лаком в светло-коричневый цвет. Сделано это было удачно. Лак как бы подчеркивал текстуру дерева, придавал столу и лавкам законченный художественный вид.

   За этим самым столом и происходили все памятные мероприятия, как правило, в форме застолий. Надо сказать, что Анатолий Иванович не только любил эти застолья (мы все их любили). Он умел их еще и должным образом, грамотно организовать. А это непростой дар. У него было тут чему поучиться.

   Застолье начиналось так. Женщины суетились на кухне, готовили всякие разные вкусности. Кое-что из разносолов заносили на веранду заранее. Мы же уже были на веранде, вели всякие интересные беседы, но за стол не садились. Единственно, можно было налить немного водочки и закусить ее тем, что уже попало на стол. Впрочем, такое начало тоже было законной частью этого мероприятия.

   Потом все рассаживались на свои места. Анатолий Иванович – в середину стола, спиной к стене, а лицом к Волге. Место было не слишком удобное, в случае необходимости оттуда было довольно трудно вылезти, с каждой стороны сидело еще по несколько человек. Но Веселов почему-то предпочитал именно это место. Так вот, заняв его и выдержав небольшую паузу, Анатолий Иванович говорил что-то вроде тоста и затем затевал за столом беседу. Именно беседу. Всякий при этом мог выступить. Даже, скорее, должен был выступить. Рассказать что-то интересное и веселое. Было это чуть напряженно, но в конечном итоге достаточно приятно. Ведь в результате удавалось покрасоваться перед всеми свои несколько минут. Самому трудно таким образом захватить внимание всего стола. А когда это часть традиции, то можно спокойно выступать, не опасаясь, что ведешь себя нескромно.

   Помимо беседы были и тосты – как отдельный жанр. Потом под разговоры шли разные блюда. Тут Анатолий Иванович грозно говорил своей жене Дагмаре: «Где лестница?» Все в недоумении замолкали. «Зачем тебе лестница?» – «Я залезу на нее и сверху посмотрю, где на столе соль». Конечно же, соли каждый раз не было, и кто-то, сидевший поближе к выходу, бежал за ней сломя голову. Хотите верьте, хотите нет, но эта история с солью и лестницей повторялась почти каждое застолье. Я не сомневаюсь, что Дагмара не имела никакого умысла прятать соль. Но почему-то каждый раз про нее забывала. Более того, все забывали и эту присказку про лестницу. Поэтому каждый раз не сразу понимали, о чем сейчас пойдет речь. Или Анатолий Иванович нарочно выбирал в беседе такой момент, чтобы сразу не вспомнили про соль? Может быть, может быть!

   Подобные застолья устраивались по разным поводам. Именно по этому сценарию была организована и моя первая свадьба. Каждая охота тоже сопровождалась этими пиршествами. Сначала охотники, отправившиеся рано утром за дичью, приезжали назад только к обеду. Коротко обсуждали, что с кем случилось, выпивали, съедали по куску убитой утки – и спать. Потом вечером – уже настоящий стол, без спешки, с подробным разбором полетов. Именно так и завершалась каждая охота.

   А начиналась охота так. Из заливчика на моторной лодке мы отправлялись в охотничьи угодья. На Волге была только утиная охота. Это было особое мероприятие и особое место. Дело в том, что недалеко, на другой стороне Ленинградского шоссе, в поселке Козлово, были охотничье хозяйство самого Брежнева, Генерального секретаря ЦК КПСС. Хотя формально, если не ошибаюсь, это место все-таки считалось государственной дачей в Завидово, а не в Козлово. Наверное, слово «Завидово» было более благозвучно, чем «Козлово», вот его и выбрали.

   На этой самой даче генсека для него и для прочих начальников в специальном инкубаторе выводились дикие утки. Как говорили, их там бывало до четырех тысяч штук ежегодно. Были они совсем домашние и становились легкой добычей Леонида Ильича и его друзей. Но часть уток все-таки избегала казни и улетала из охотхозяйства восвояси, на Волгу. Это были уже не совсем домашние утки – они уже знали, что такое ружье и охотник. Но и настоящими дикими утками они тоже еще не успели стать. Летели от охотников далековато, но все-таки подстрелить можно.

   Именно на этих инкубаторских уток с барского стола мы и охотились. Заезжали на своей моторке в большой залив на Волге точно напротив Козлово и ждали, когда нам на голову сядут брежневские питомцы. А те, как правило, не заставляли себя долго ждать.

   Сам Веселов неизменно становился на берегу залива, а мы на «казанке» заходили в здоровенный травяной остров – не в середине, но и не совсем у берега. Анатолий Иванович стрелял из двустволки и всегда был с трофеями. Стрелок, я думаю, он был отменный. Оно и понятно – уж этому-то в личной охране Сталина вполне можно было научиться. Бывает, за всю охоту разок-другой выстрелит, и все. А мы палим-палим, все никак не подобьем. Потом собираемся, смотрим, а у Анатолия Ивановича две утки. Два раза выстрелил – две штуки есть. И у нас на двоих две.

   Дело в том, что мы с Вовкой стреляли из двух ижевских автоматов. Стрелки мы были явно похуже и потому-то вдвоем едва сбивали больше уток, чем сам «шеф». Патронов зато расстреливали страшное количество. Подчас до полутора сотен каждый. Утки вылетали, как всегда, неожиданно и откуда ни попадя. В результате приложить ружье к плечу не всегда удавалось удачно, да и после третьего-четвертого подряд выстрела это в любом случае было сложновато. Ружье лягалось как хороший жеребец, отбивая все плечо. После первой сотни выстрелов на плече стабильно возникал здоровенный синяк, кожа местами лопалась до крови. Вот как охотились! Один раз втроем после подобной охоты мы приволокли с собой на дачу более сорока уток. Но это был исключительный случай, для нас не типичный.

   Некоторые из этих охот сопровождались различного рода нештатными ситуациями. То есть приключениями. По счастью, ни одно из них не окончилось плохо.

   Однажды я получил хороший урок, как осторожно надо вести себя в лодке и в целом на воде. В тот раз охота уже кончилась, мы с Володькой завели моторку, подъехали к Веселову, взяли его на борт и отправились домой. Володька предложил на выходе из залива пройти поближе к левому берегу – вдруг поднимем уток. Вообще-то стрелять уток с мотора запрещено, но в этот раз Веселов что-то раздобрился. Я тем более был не против. Еще парочка уток нам совсем не помешала бы.

   Мы зарядили ружья. Веселов сидел впереди вместе с Вовкой и рулил (руль был выведен вперед). Я же сидел на заднем сиденье и сжимал в руках свой автомат. Мы уже почти прошли пустые кусты, свешивавшиеся в воду, как из-под них нашим же курсом и параллельно нам взлетели несколько уток. Веселов и Власов выстрелили, но промазали. Что было и неудивительно, лодка уже почти прошла эту стайку, целиться надо было немного назад.

   Я же немножко замешкался. Сидя было трудно стрелять, я бы точно промазал, если бы так изогнулся. Поэтому я чуть привстал, развернулся налево и только тогда выстрелил. Конечно, тоже промазал. Но самое ужасное – это то, что точно в момент выстрела Веселов (или Власов) вильнул рулем направо.

   Теперь-то, к концу жизни, я уже стреляный воробей и научился бояться совпадений. Именно из-за них и происходят все неприятности. Обычно ведь мы не рассчитываем, что может произойти совпадение нескольких нежелательных обстоятельств. Такая возможность рассматривается каждым нормальным человеком как невероятно малая. Которой можно пренебречь. Но на самом деле пренебрегать не надо, это может оказаться довольно опасно. Конечно, как правило, никаких совпадений не происходит, и все кончается хорошо. Но иногда судьба распоряжается иначе. Человек переходит дорогу где не надо, а тут же вдруг ни с того ни с сего у кого-то отказывают тормоза. И будьте любезны. Или чуть-чуть застудил плечо. Ну что тут такого особенного? Вроде бы никакой угрозы здоровью нет. Но это мы так считаем. Как известно, человек предполагает, а Бог располагает. Конечно же, тут же совершаешь неудачное движение, которое и не должен был делать. В результате чуть воспаленное плечо плюс незапланированный рывок оканчиваются обрывом мышцы.

   И тут, на этой охоте все было бы хорошо, если бы я не привстал, если бы утки вылетели не сзади, уже за прошедшей лодкой, а пусть хоть чуть-чуть впереди. Еще было бы хорошо, чтобы Власов сделал маневр рулем за секунду до моего выстрела. Или секундой позже. Видите ли, ему показалось, что мы там во что-то можем врезаться. Все эти и по отдельности не очень вероятные события вместе, в одно мгновение вообще по теории вероятностей никогда не должны были случиться. Но вот случились. Все сошлось в этот раз именно на мне.

   От отдачи и этого виляния «казанки» я потерял равновесие и стал съезжать по лодке прямо под мотор. Тот ревел, шум стоял совершенно немыслимый. Так что моего крика никто бы и не услышал. Более того, кричать вообще не было времени. Все, что я успел сделать, это схватиться за «утку» на борту левой рукой. «Утка» – это такой кронштейн, на который наматывают веревку, когда закрепляют «казанку» на пристани. Очень удобный кронштейн, их обычно на «казанке» четыре, по два на каждом борту. Если за них берутся четыре мужчины, то «казанку» можно поднять и перенести.

   За «утку»-то я схватился. Но в правой руке я держал ружье, причем палец со спускового крючка было совершенно невозможно снять. Если бы я стал перехватывать руку, то точно утопил бы ружье.

   Все это произошло в доли мгновения. Еще чуть-чуть, и я стал постепенно сползать с лодки и наконец вообще оказался за бортом, в воде. Мелькнула мысль, что меня сейчас рубанет винтом. Однако так получилось, что я сполз в воду по левому борту и до мотора слегка не достал. Еще мгновение мне казалось, что на одной руке удастся удержаться, а мои охотники почувствуют, что лодка сбросила ход, оглянутся, и все будет в порядке. Однако тяга двигателя оказалась очень сильной. Меня буквально через секунду оторвало от лодки и развернуло. По инерции я ушел под воду с головой. Правая рука сжалась, палец нажал на спусковой крючок. И ружье выстрелило…

   Самого выстрела я не услышал, голова была уже под водой, но почувствовал отдачу правой рукой. Тут я ждал сильного удара по голове, но этого почему-то не произошло. На мое счастье, как оказалось, в момент этого случайного выстрела конец ствола еще чуть-чуть торчал над водой. Судьба опять заглянула мне в глаза, но отвернулась и не прихватила меня с собой и в этот раз. Если бы выстрел произошел под водой, меня гарантированно бы оглушило. И я просто пошел бы ко дну как топор.

   Я вынырнул и увидел, как мой катер удаляется, а Веселов с Володькой продолжают сидеть ко мне спиной. На мой дикий крик они тоже не среагировали. Было такое чувство, как будто они неживые, ничего не слышат и не видят. А просто сидят в лодке как деревянные истуканы.

   Надо было спасаться самому. До берега было, в общем, недалеко, метров восемьдесят или даже поменьше. Но я был в резиновых высоких сапогах, достаточно плотно одет и главное, продолжал держать в руке ружье. Было ясно, что тут еще глубоко. Бросить ружье? Я решил, что это еще успеется, и начал подгребать к берегу. При этом закинул ноги назад как можно дальше, и в результате сапоги превратились как бы в пузыри, которые поддерживали меня на плаву. Но было ясно, что так долго продолжаться не может. Одежда намокнет и потянет меня на дно.

   Я сделал осторожное движение рукой, как бы по-собачьи. Все нормально, ко дну пока не иду, ружье держу, и даже потихоньку двигаюсь к берегу. Я немного осмелел и стал грести энергичнее. Проплыл метров двадцать, оглянулся. Мои товарищи по охоте, как оказалось, сделали огромный круг и на полной скорости уже летели ко мне. Я проплыл еще метров пятнадцать-двадцать, и, когда увидел, что катер близко, попытался встать на дно. Теперь уже можно было рискнуть. Если что, все равно вытащат. К счастью, я смог достать до дна. Воды было по грудь. Спасен! Я скорчил постную мину, представляя, как надо мной будут теперь насмехаться до конца моих дней мои товарищи. Поднял над водой ружье и, пытаясь изобразить какой-то юмор, медленно вылил из ствола воду.

   Приключение окончилось. Меня затащили на борт. Тут однако заглох двигатель. Его удалось завести чуть ли не через час. Кстати сказать, после этого эпизода он так и работал с перебоями. Лишь потом выяснилось, что пострадал один из конденсаторов. Не захочешь, а поверишь в сверхъестественное. Для себя я объясняю эту поломку тем, что перенапрягся и каким-то сверхъестественным образом пережег конденсатор. Тем более, что подобные истории происходили со мной как до, так и после этого происшествия.

   В конце концов мы благополучно доехали до Веселовской дачи. Там нас, как всегда, ждал вышеописанный необычный стол. Но вкуса еды и даже водки я не чувствовал. Наступила разрядка, стало ясно, что уже ничего плохого сегодня со мной не произойдет. И только тут я в полной мере осознал, как недалеко был от перехода в мир иной.

   Надо мной все незлобливо подтрунивали, как бы не желая слишком уж задеть. Но это было еще более обидно. И подтрунивают так и до сего дня. Конечно, только те, кто знает о моей стрельбе по уткам из-под воды.

   Кстати, Вовка так описывал это событие. Он услышал сзади один выстрел, потом другой. И по звуку понял, что этот второй выстрел был направлен не в сторону уток. «Что, утки еще с какой-то другой стороны?» – именно с этой мыслью он оглянулся назад, чтобы осмотреться. Но вместо уток увидел, что из воды торчит конец ствола ружья, из которого поднимается дымок. А меня самого на заднем сиденье моторки и нету! Только пузыри по воде, да еще этот стреляющий конец ружья. Чтобы не пороть горячку, Веселов и Вовка решили сделать круг побольше и спокойно подойти в тому месту, где я булькнул в Волгу. Наверное, это было очень разумно, так они точно держали в поле зрения место моего невольного ныряния. И даже в самом худшем случае могли попытаться меня спасти. Но я-то увидел только их спины, когда это решение было уже принято. В результате мне показалось, что они вообще не заметили ни моей стрельбы, ни исчезновения.

   Сказать честно, я об этом происшествии так легко рассказываю. Но совсем не так легко вспоминаю. Когда вспоминаю, весь содрогаюсь от одной мысли о том, как меня мог бы порубить винт моторки. Или как бы я шел на дно, оглушенный собственным выстрелом. Как только пронесло, до сих пор не пойму. Вот, бывает же, везет.

--------